Глава шестая. КОМНАТА В БАШНЕ
Катрин пришла в себя и обнаружила, что окоченела от холода, у нее страшно болела голова. Она была так крепко связана, что даже не могла пошевельнуться, но, по крайней мере, лицо ее было открыто. Лучше от этого не становилось, поскольку у нее во рту был кляп. Она была почти полностью закрыта соломой и ничего не видела, кроме неба и двух мужчин, которые сидели рядом.
Ее голова была как раз на уровне их ног.
Она никогда их раньше не видела. На них были грубые куртки из овчины и войлочные шляпы, натянутые на глаза. Они сидели, обхватив колени красными руками с квадратными ногтями. Они были похожи на крестьян, и казалось, что в них столько же человеческого, сколько в камне. Они покачивались в такт движению повозки; когда Катрин застонала, они даже не обернулись: их можно было бы принять за деревянные статуи, если бы не пар, идущий у них изо рта. И Катрин вскоре забыла о них, погрузившись в свои грустные мысли. Она всем своим телом чувствовала, как дергается и трясется повозка. Руки и ноги у нее закоченели, волны тошноты подкатывали к горлу. Кляп душил ее, а веревки были стянуты так сильно, что врезались в тело даже через толстое одеяло, в которое она была завернута.
Вскоре послышался голос:
— Быстрее, Русто! Подстегни их!
Она не узнала голоса. Впрочем, Катрин и не пыталась определить, кто это. Боль и отчаяние, в которое она вдруг погрузилась, делали ее прежнее неудобство почти приятным. Жесткая повозка тряслась и подпрыгивала, громыхая по глубоко изрытой дороге, и больное тело Катрин безжалостно ударялось о деревянный настил повозки, на котором было немного соломы. Огненные стрелы вонзались ей в живот, спину и бедро. От каждого толчка ее бросало, как мешок с сушеным горохом. По щекам катились слезы, которые она не могла сдержать.
Стоны Катрин вызывали у них взрывы грубого хохота.
Катрин хотелось умереть… Что стояло за этой ужасной пыткой, которой ее подвергли? Кто ответит за то, что она вынуждена так страдать?
Эти мысли были внезапно прерваны, потому что повозка скользнула по крупному камню и Катрин так сильно ударилась головой о деревянную стенку, что потеряла сознание.
Когда она пришла в себя, то обнаружила, что лежит в каком-то помещении вроде погреба, на соломенной подстилке, но было так темно, что она не могла различить окружающие предметы. Сводчатый каменный потолок исчезал в темноте высоко над головой. Когда она повернула голову, чтобы получше осмотреться, то почувствовала что-то холодное, твердое и давящее, а когда она пошевелилась, послышался металлический звук. Она провела рукой по шее и нащупала железный ошейник, прикрепленный цепью к стене. Цепь была достаточно длинна, и Катрин могла немного двигаться. Крик ужаса вырвался из ее груди, Катрин дергала цепь, тщетно пытаясь освободиться. Послышался злобный смех.
— Это прочная цепь, и она хорошо закреплена. Думаю, тебе будет трудно снять ее, — произнес холодный голос. — Ну, как тебе твое новое жилище?
Катрин вскочила на ноги, забыв о боли, разрывающей ее измученное тело. Цепь, звеня, упала к ее ногам. К своему удивлению, она увидела перед собой Гарэна.
— Вы! Так это вы привезли меня сюда! Но где мы?
— Не думаю, что это так важно, дорогая. Все, что вам нужно знать об этом месте, это то, что бесполезно кричать или надеяться на спасение: никто тебя не услышит.
Эта башня высока, прочно построена и неплохо изолирована…
Пока он говорил, Катрин осмотрела огромную круглую комнату, которая, видимо, была единственной в этом здании. Свет проникал через узкое окно, перекрещенное толстыми железными брусьями. Из мебели стояла только табуретка около огромного камина, в котором мужчина в овчинной куртке пытался разжечь огонь.
