— Можешь помочь мне, — разрешила я.
— Спасибо! — поблагодарил он. — Привет! — сказал он Еве.
Потом вывалил все содержимое чемодана на пол. Я избрала неверный метод, уверил он меня и начал упаковывать вещи по своему методу. Я не увидела никакой разницы в наших методах, кроме того, что он еще обильнее посыпал вокруг себя тальком. Он уложил вещи так же по-дурацки, как и я, и чемодан нельзя было как следует закрыть.
— Выбрось всю коробку, — сказала я. — Париж битком набит пудрой. Подумать только, завтра мы поедем в Париж!
И мы погрузились в мечты. Сидя возле чемодана, мы, болтая, время от времени рассеянно укладывали в него то одну, то другую вещь.
— О, как чудесно будет увидеть Сену, — сказала я. — Я коллекционирую реки.
— Сена тебе понравится, — пообещал Леннарт.
— Но нам нужно жить в дешевом отеле, помни это, Леннарт. Есть нам вообще не надо. Сыр, хлеб и красное вино — ça suffit[11], как говорят французы, правда, Ева?
— Об этом я ничего не знаю, — ответила Ева. — Я еще не продвинулась далее «Письменных упражнений для начинающих изучать французский язык», — объяснила она, указывая на книгу, лежащую у нее на коленях.
— Наш отель находится в Quartier Latin[12], — сообщил Леннарт, — и уверяю тебя: это самая очаровательная часть Парижа.
— Я должна поведать вам нечто очень неприятное, — заметила Ева, сидевшая поодаль на кушетке. — «Горе и неожиданности сделали племянницу капрала еще более сумасшедшей»!
Леннарт вопросительно взглянул на Еву.
— Что еще за капрал? — спросил он. — Я знаком с ним?
— Не думаю. «Капрал» — это лишь пример из моих «Письменных упражнений для начинающих», — ответила Ева. — Вообще-то очень печальный пример.
Леннарт не стал слушать дальше. Взяв мои мокасины, он молча осторожно сунул их под белую блузку, которой, похоже, это не понравилось.
— У нас в машине есть спиртовка, — сказал он, — так что мы можем варить яйца и кофе, съехав с обочины. Это дешевле, чем ходить в дорогие рестораны.
— Просто позор, что вы так мало внимания уделяете несчастной племяннице капрала, — недовольно заявила Ева. — Вы только подумайте! Она отродясь была немного придурковатой. А теперь горе и неожиданности сделали ее еще более сумасшедшей. Но вы относитесь к этому совершенно спокойно и только и делаете, что бредите своей дряхлой спиртовкой.
— Что за муть ты читаешь? — спросила я.
— Осмелюсь просить, ниже тоном! — сказала Ева. — Я как раз сегодня получила эту книгу от учителя французского языка, и она мне нравится. В тот день, когда в учебниках окажутся только такие фразы, как: «Сколько стоит отдельная комната с ванной?» или «Будьте любезны, покажите мне дорогу к Эйфелевой башне»[13], я тут же прекращу занятия французским языком. «Спасибо, я это знаю», — произнесла она, прижав «Упражнения для начинающих» к сердцу. — А эта книга пробуждает фантазию. Только послушайте! «Неужели Марии не удастся легко подкупить этого стража своей обольстительной улыбкой?» Или: «Капитан с рыжими бакенбардами никогда в жизни не продаст двухколесную тележку зеленщице!»
— Если это письменные упражнения для начинающих, то, по-моему, тебе следует опасаться тех, что для более продвинутых, — сказал Леннарт. И, повернувшись ко мне, продолжал: — Иногда мы, конечно, сходим в настоящий ресторан, и ты увидишь, что такое французская кухня!
— Я так никогда и не узнаю, что сделало племянницу капрала еще более сумасшедшей, — повысив голос, произнесла Ева, — или что за дьявольская нелюбезность заставила капитана с рыжими бакенбардами не захотеть продать двухколесную тележку зеленщице. Но я буду, лежа в постели, размышлять об этом по вечерам. Это сделает мою жизнь еще более содержательной!
— Quartier Latin, Montmartre[14] и Montparnass![15] — мечтательно вымолвила я, втискивая в чемодан свою любимую шляпу. — До сих пор для меня это были просто слова. Подумать только, скоро я буду там на. самом деле!
— Любимая, — сказал Леннарт, — как чудесно будет показать тебе все это!
— «Мой рыбак был вынужден продать свою лучшую лодку старому браконьеру, — упорствовала Ева. — Его глухонемую жену беспокоит эта скверная сделка». Признайтесь, какая глубокая трагедия скрывается за этими словами! Вспомните, женщина — глухонемая! Она беспокоится так, что может лопнуть, из-за безумных сделок своего мужа с лодками! Но может ли она вымолвить хотя бы слово упрека… нет! Самое большее, на что она способна, — лишь слегка пробурчать свое неодобрение, но не думаю, что это может остановить парня, когда он, видно, пустился во все тяжкие торговать лодками! — возмущенно заявила Ева, уставившись на Леннарта так, словно он каким-то образом замешан в этом деле.
