— Как вас зовут?
— Парамонов Иван Федорович, — кланяясь, что было совсем непривычно, ответил старик.
— Давно здесь?
— С сорок второго году, с покрова.
— Откуда?
— Из Великих Лук все трое.
Дом вздрогнул от взрыва снаряда, но странно — эти невоенные люди как будто и не слышали грохота. Сибирцев следил за тем, как внимательно оглядывал паренек оружие, форму, как тайком потянулся к автомату, висевшему на груди солдата, и торопливо отдернул руку, поймав взгляд Сибирцева.
— Немецкие укрепления видели? — спросил Яблочков.
— А как же, — охотно ответил старик. — Мы сами на них работали…
Наступило настороженное молчание.
— А можно мне ружье? И чтобы с вами? — спросил подросток, словно не замечая, как хмурятся окружающие.
— Что ж ты, Парамонов, не знал, против кого укрепления строил? — вдруг возвысил голос Подшивалов, и его обезображенное ожогами лицо налилось кровью. Шрамы стали синими, страшными. Сибирцев машинально положил руку на его широкий кулак.
— Как не знали, — сказал старик. — Да ведь плетью обуха не перешибешь… Не один я работал, тыщи! Только ты, комиссар, не горячись, пусть другие, лишние уйдут…
— Нет здесь лишних, — зло ответил Яблочков.
Вдруг старик отвернул полу пиджака, сунул руку под подкладку и вытащил какую-то бумажку, грязную, замусоленную, словно она лежала там все два года рабства. Он сделал шаг вперед, протягивая ее Яблочкову.
— Которые русские работали, они не за фашиста думали! — гордо сказал он, выпрямляясь от той суровой правоты, что была в его словах.
Яблочков разглядел бумажку и вдруг воскликнул:
— Товарищ майор, вы только поглядите! Вот ведь умный народ!
Сибирцев увидел план обороны. Снят был участок дороги с обозначением поместья Шрамма и продолжением дороги на Бракен. На участке, теперь затопленном фашистами, были показаны надолбы. Но самое главное заключалось в том, что часть надолб была отмечена крестиками. Крестики эти располагались не по прямой, а как бы шахматным ходом коня…
— Проход? — спросил Сибирцев.
— Мины сняты, а надолбы только воткнуты да сверху чуть бетоном залиты. А иные мы и просто впритычку ставили, — спокойна и с достоинством сказал старик.
— Кто «мы»? — с любопытством спросил Яблочков.
— Мы, русские… — ответил старик. — Кои — я, кои — он, — кивнул старик на подростка, — внучонок мой Павел Парамонов. Кои — другие делали, тех немцы дальше угнали, на Дойчбург, значит.
— А план кто делал?
— Пленный один. Вот фамилию не упомнил. Хотел он здесь остаться, да не вышло, угнали. Вот, значит, он мне копию оставил, а сам план у него остался. Я-то лучше места знал, ухоронился…
— А почва тут какая?
— Обыкновенная. Супесь, значит. Твердая. Хлеба здесь только по назьму и родятся.
— Сергеев! — позвал Яблочков ординарца.
Тот появился так быстро, что стало понятно: он и все свободные танкисты стояли в соседней комнате, прислушиваясь к разговору.
— Сергеев, водки Парамонову.
— Это уж вы нам дозвольте вас угостить, — сказала девушка, которую подросток назвал Веркой. — В доме всякой всячины много…
Освобожденные вышли из комнаты. Сибирцев отодвинул план и окинул товарищей взглядом.
— Разрешите мне попробовать, товарищ майор? — поднялся Подшивалов.
— Подожди ты, — остановил его Яблочков. — Еще успеешь на снаряд нарваться. Если бы старика попросить провести машины?..
— Жалко, — сказал Серебров. — Только он и видел жизни, что сегодня, а вдруг убьют?
— Да, — согласился Яблочков.
— «Аврора» вызывает! — приоткрыв дверь, крикнул радист.
Сибирцев поспешил к выходу.
— Товарищ майор, — услышал он голос Яблочкова, — доложите, что мы пробьемся, но попросите у них час отсрочки. Я понимаю, что им трудно, да и нам ведь не сладко.
Сибирцев подошел к аппарату.
— Пожалуйста, товарищ майор, — сказал радист, — что-то только их вышибает из волны. То ли станцию повредило, то ли бой близко идет, отстреливаться приходится, не поймешь, а получается так: слово услышишь — перерыв!
Сибирцев закричал очень громко, словно надеялся голосом своим вселить бодрость в тех, кто ждет его помощи. Он постоянно поглядывал на часы, будто забывал время. Было восемь пятьдесят.
— «Аврора», я — «Алмаз»! «Аврора», я — «Алмаз»! — повторял он все громче.
