— Нам нужно встретиться, — нарушил ритуал обсуждения здоровья Галин голос.
— Когда? — удивился Ал.
— Прямо сейчас. По делу.
— Ох, — судорожно вздохнул Ал. — Но я сегодня собирался на лекцию. По четвергам вечером в Пушкинском западноевропейская живопись. Сегодня — Энгр. Жан Огюст. Ему Наполеон позировал.
— Я ночь не спала… Всё плакала-плакала…
— Почему?
— Из-за тебя. Всё думала, думала… Нужно встретиться. По делу.
«По делу? Какое может быть дело? — подумал Ал. — Ах, ты!.. Назвался психотерапевтом, полезай в кузов… Только ни в коем случае её не надо домой пускать и к ней не заходить… Кто их знает, этих оккультисток».
— Что бы там ни было, нам нужно встретиться сегодня, — настойчиво повторила Галя. Но не без интонации просьбы.
— В метро Вас устроит?
— Да.
— На полпути?
— Да.
— Ветка у нас одна. Называй станцию.
— «Проспект Мира».
«Ого, — подумал Ал. — Ничего себе полпути! Ей — три остановки, а мне вон сколько!»
— Хорошо, — сказал он. — Во сколько?
— Лучше всего прямо сейчас.
…Если сказать, что остаться с ним наедине она боялась, то это будет неверно; скорее, опасалась. Кто его знает, ведь незнакомый, в сущности, мужчина. Но иначе поступить не могла и успокаивала себя мыслью, что собирается устроить ему какую-то проверку…
— Ну вот, — сказал Ал, когда они встретились, — а я и забыл, что на этой станции нет скамеек. Может, проедем на следующую?
— Лучше подымемся наверх, — сказала Галя. И никаких улыбок.
Ал было замялся, но Галя уже направилась к выходу…
Они поднялись наверх, пересекли одну улицу, потом другую. И тут Ал по уверенному её шагу стал понимать, что она не просто так прогуливается, не решаясь заговорить о том, что у неё болит, а куда-то целенаправленно идёт. Он только собрался спросить куда, как Галя, как будто прочитав его мысли, спросила:
— А Вы бывали когда-нибудь в каморке папы Карло?
— Что-о-о?!!
— Так я Вам сейчас её покажу.
«Что за папа Карло? — в замешательстве подумал Ал. — Главарь какой-нибудь банды? Тот, который длинные носы поленам вырезает?»
— Только Вы не пугайтесь, — продолжила Галя, — в этой каморке ничего нет.
Ал ещё раз сбился с шага.
— В каком смысле? — спросил он. — В каком смысле ничего нет?
— Мебели нет. Даже сидеть не на чем. — Совсем недавно, когда Гале, наконец, удалось добиться, чтобы вывезли складированную в комнате мебель, и она — после того, как они с братом заново побелили потолок и поклеили хоть и простенькие, но чистые новые обои, — она, отмыв дочиста пол, даже глубоко-глубоко вздохнула: «Ну вот, теперь начинается новая жизнь!» И с чего она была так в этом уверена?
«Нет мебели, — подумал Ал. — Значит, видимо, нет и банды. А что тогда есть?» Ему представилась металлическая старинной работы винтовая лестница, уходящая вниз, вниз…
— Интересно, — сказал Ал, — если это каморка, то нет ли там часом холста, на котором нарисован очаг, в нём огонь, а над огнём — вертел, на котором меня и изжарят?
Галя рассмеялась.
— А за холстом — заросшей паутиной дверки, за которой начинается подземелье с сокровищами?
— Там действительно есть подпол. Большой. Под всем полом, а может, ещё больше. Только я в него никогда не спускалась. Вот было бы смешно, если там и правда есть сокровища?..
Но Ал не рассмеялся. Опять её слова были для него полной неожиданностью. И он замолчал, так же, как и в азиатских горах, просто приготовился действовать в зависимости от складывающихся обстоятельств. Дом, к которому его подвела Галя, оказался старинный, трёхэтажный, и, если бы не занавески в некоторых окнах, он бы, верно, принял его за брошенный. Такой старый и притом давным-давно не ремонтированный дом, наверное, один на всю Москву. Галя достала из сумки ключ и открыла дверь на первом этаже. За ней оказался коридор. Никого. Тем временем Галя подошла к ещё одной давно не крашенной двери, снизу почему-то заложенной двумя рядами кирпичей, и стала их разбирать. Ал за последние десять-пятнадцать минут успел наудивляться вдосталь, чувство это притупилось, и он просто ждал, когда Галя эту дверь отопрёт.
Для старой ободранной и заложенной кирпичами двери комната оказалась на удивление опрятной: ровный чистый и высокий потолок, свежие обои, а на полу — ни пылинки. Всё это Ал разглядел, когда Галя, достав из сумки три тонюсенькие церковные восковые свечи, — чтобы не связываться с соседкой по квартире с расчётами за электричество, ей проще было купить свечку, — стала по одной их зажигать и приклеивать воском: две на перевёрнутые стеклянные пол-литровые баночки, а поскольку их больше не было, то третью — на перевёрнутое блюдечко.
