Л. Н. Толстой, великий интуитивист и образованнейший мыслитель, предвосхитивший знания своего века на десятки лет, в своё время оставил университет не потому, что не хотел учиться, а наоборот, именно потому, что учиться хотел, но только по-настоящему — и оказался прав. Не умея объяснить причин своей антипатии, Л. Н. Толстой не приемлил и модных врачей, и учителей толпы, и приводящих в восторг публику актёров.
Елена Уайт, величайшая из женщин-писательниц, на пути познания тоже продвигалась семимильными шагами самообразования и разве что не в первой молодости перестала заблуждаться относительно модных врачей, актёров и учителей…
— Как?! — может возмутиться кое-кто из учительского корпуса. — Вы назвали самые лучшие из профессий! И пытаетесь нам доказать, что всё, во что верят все, — наоборот! Что носители наиболее почитаемых профессий опасные, отвратительные люди. Может быть, вы осмелились и художников в этот список зачислить?
— А как вы догадались?
— А?.. Э-э… Но какие же, в таком случае, остаются профессии? Разве ещё остались не охаянные?!
Профессий (по справочнику) тысячи и даже десятки тысяч. Истинная их ценность определяется исключительно тем, выбрана ли она человеком по велению сердца, в смысле абсолютной, вселенской гармонии. На словах с таким определением ценности профессии согласны все. Но почему же, в таком случае, всеобщим оказалось мнение, что из десятков тысяч профессий ценны лишь десяток-другой? И притом те, которые облюбовали яркие некрофилы? Тот из читателей, кто сможет ответить на этот вопрос с использованием категорий «подавляющий индивид», «внушение», «гипнабельность толпы», сразу же окажется, с одной стороны, на пороге удивительных открытий относительно реальных закономерностей мира, а с другой — явно не среди большинства. И то, и другое заманчиво.
Да, подавляющие индивиды, и прежде всего яркие, отличаются тем, что хотят доминировать, властвовать над окружающими не только административно, но и на уровне сознания, хотят чтобы их уважали, ещё лучше — боялись, совсем хорошо — боготворили, чтобы их значимостью восхищались. И они себя меняют так, чтобы смочь к этому окружающих принудить.
Когда вы идёте к врачу, скажите, почему вы его боитесь? Загляните в тело памяти, и вы найдёте в нём полученные от врачей психоэнергетические травмы. А травма возникает потому, что нанёсший её медик — убийца, пока ещё себя полностью не реализовавший. Во время учёбы ему нравилось бывать в анатомичке и расчленять трупы. Он бы и вас расчленил, если бы за это не следовало уголовное наказание, поэтому, чтобы вас умертвить, ему приходится ограничиваться ненужными для вашего здоровья мучительными процедурами и вместо психотерапевтического безболезненного лечения рекомендовать хирургическое или медикаментозное (наркотическое) вмешательство.
А почему дети так не любят школу? Почему они, ещё не отказавшиеся от непосредственного восприятия, так панически боятся учителей? Не потому ли, что выбравший профессию учителя руководствовался неосознанным стремлением быть в центре, мечтал быть объектом восхищения, пусть хотя бы детей, безоговорочно его слушающихся? Подыгрывая такого рода типам, окружающие считают хорошим учителем того, кого дети слушаются, боятся, ходят по струнке — не будем повторяться насчёт обессиливающих психоэнергетических травм, которыми дети вынуждены расплачиваться и которые оборачиваются тяжелейшими неврозами в будущем.
Итак, эти несколько «избранных» специальностей у всех на слуху не потому, что они более для нашей жизни значимы, не потому, что они действительно «избранные», но лишь потому, что нас на психоэнергетическом уровне в это заставляют верить. Ту же самую мысль можно выразить иначе: поскольку некоторые профессии открывают перед некрофилами более широкие возможности доминирования над людьми (военная служба, медицина, психиатрия, психотерапия, педагогика, административная работа и т. п.) или же дают возможность больше соприкасаться с испражнениями (врачи-урологи и проктологи, золотари — чистильщики уборных, гомосексуалисты), то непременно они будут почитаться как
