В.: Это точно. Обличие они менять умеют. Или даже — любят.
П.: А насчёт выбора… Могу тебя познакомить с ещё одним фактом из истории российского адвентизма. Опять из посткоммунистической эпохи. Свобода настала или несвобода — это неважно, главное, власти не препятствуют публиковать церковную литературу. Но официальное церковное издательство стало издавать до смешного только переводных авторов, да и то исключительно «избранного народа» — американского. Для пасторской иерархии, которая привыкла вставать «на свои ноги» и никогда в собрание сочинений Толстого не заглядывала, это, возможно, и верх духовности. Но, вообще говоря, на родине Льва Николаевича, где его достаточно многие читали, это всё выглядит достаточно гнусно. Хорошо, решают издать какого-нибудь русскоязычного. Пишущих адвентистов достаточно много, поэтому, чтобы из них выбрать, собирают комиссию из самых-рассамых «духовных» «старших братьев». Те начинают выбирать. Наконец, одного выбрали, остальных, соответственно, — вон. Выбранный О. С. — фигура заметная: за политику в лагере сидел, затем степень магистра богословия получил, преподаватель семинарии. Журналисты при всей своей ненависти к сектантам уважительной интонации интервью с ним публиковали разве что не во всех газетах. Про церковные периодические издания я уж не говорю. Студенты богословского отделения, восторженно закатывая глаза, называли его не иначе как ересиарх… Словом, святой, гений, герой духовного поприща. Только вот небольшая случилась незадача… Года через полтора после публикации его книги к ректору приводят трёх в совершенной депрессии семинаристок, которые признаются, что когда они к ересиарху приходили на консультацию по христианской философии и риторике (его предметы) то он запирал дверь и, расстегнув ширинку, вытаскивал… Словом, это эксгибиционизм называется. Когда маньяк получает удовольствие от вида испуганной до столбняка жертвы и на неё онанирует. А она потом с омерзением бежит отмывать кофточку, руки… Всё это семинаристки ректору и рассказывают… Скандал! После такого в любом светском учебном заведении времён социализма «герою» такого бы пинка дали, что ускорения хватило бы улицу перелететь. Но дальше всё развивалось по той же самой схеме, что и с Л. Ф., воришкой-иудеем. О. С. объясняет ректору и совету, что ничего не было, дескать, милые студентки его, брата во Христе, не поняли, неверно истолковали его отеческое к ним участие. Словом, ещё при этом как бы и покаялся, дескать, слишком много сердца вкладывает в единоверцев, неосторожен от злых помыслов окружающих, — словом, его оставляют в преподавателях. Далее происходит следующее. О. С. и прежде довлел к православию (специфические обороты речи, терминология, отношение к браку и т. п.), а тут и вовсе организовал в семинарии конспиративный кружок по изучению трудов отцов православно-католической церкви. Характерная деталь! Когда О. С. сам был студентом университета, он уже организовывал одну конспиративную организацию — ультрамарксистскую! Представляешь? В стране с коммунистической государственной верой организовать подпольный марксистский кружок с целью захвата государственной власти!
В.: Да?..
П.: Одним словом, он в своём университетском городе организовал не просто несколько человек для ругани правительства, но создал и подчинил себе достаточно разветвлённую организацию с филиалами в разных городах, и в столицах тоже. Конспирация, всё как положено: шнурки якобы завязывали, чтобы посмотреть, нет ли слежки, и так далее. КГБ, однако, не дремал, молодцов повязали. О. С. как организатору дали больше остальных — семь лет. Для 1970 года ещё немного. Тем более человеку, который на суде цитировал Ленина целыми страницами… Он, правда, не досидел до конца, выпустили.
В.: Почему?
П.: По бумагам формулировка всегда бывает одна и та же: в связи с осознанием… исправлением… ударный труд… и так далее. Но на практике, как пишет Солженицын, за всю историю ГУЛАГа не было ни одного случая амнистии политического без того, чтобы он не согласился на сотрудничество с органами… Но сейчас я не про это. Психологический тип — умение организовывать, подчинять, но в оригинальной форме — конспиративной. Так поступал, пока был атеистом; потом, став христианином, устроился работать в секте (как бы в подполье!), а когда настали времена свободы слова и усилиями газетчиков к всем и всяческим сектам привыкли, то О. С. из-за этого утратил возможность чувствовать себя исключительным и организовал ячейку внутри адвентизма! Словом, всё осталось на своих местах — он во главе подпольщиков. На этот раз — православных. В православной стране!
