Джинни прожила с нами долгую и счастливую жизнь — она умерла в двадцатилетнем возрасте, но в момент появления Каспера все еще была с нами. Приживались они совсем по-разному: Джинни когда-то легко у нас освоилась, но Каспер отказывался вылезать из-под кровати.
В итоге он, разумеется, вылез оттуда, но это случилось не сразу. Мне кажется, что он просто упрямился. Он не боялся и не стеснялся, просто был недоволен тем, что его перевезли на новое место.
Мы с Крисом перепробовали все, но кот не сдавался.
— Может, он хочет обратно? — спросила я Криса.
— Не глупи, — ответил он. — Касперу с тобой повезло. Он привыкнет — или голод возьмет свое.
Крис был прав — рулетик с индейкой оказался чересчур соблазнительным. Впоследствии Каспер никогда не мог устоять перед рулетиками с индейкой: иногда он наотрез отказывался заходить домой и рвался отправиться в очередное путешествие, но стоило мне поманить его любимым лакомством, он терял силу воли и опрометью мчался в дом.
Начав выходить из-под кровати, он быстро окончательно обжился. После нескольких экскурсий он освоил дом. Вскоре мы выяснили, что Каспер предпочитает держаться сам по себе. Дружил он только с Таппенсом — они гонялись друг за другом по лестнице, словно стадо слонов. Скачки могли длиться часами, а потом вдруг Касперу надоедало и он давал Таппенсу оплеуху.
В доме хватало места всем кошкам, но спать они все равно предпочитали рядышком — все, кроме Каспера. Иногда он устраивался на одном с ними диване, но всегда поодаль. Он словно сторонился других кошек и при этом обожал людское общество — до такой степени, что каждый день отправлялся в путешествие, чтобы повидать побольше людей.
Я не раз замечала, что обычно новоприбывшие кошки знакомятся с остальными во время взаимного облизывания. Для кошачьих умывание — это еще и способ завязать новые знакомства. Порой кошки, приехавшие из приютов, по многу часов подряд ухаживают за старожилами. Каспер же в этом не участвовал — он никого не вылизывал, и другие тоже не пытались его умыть. Честно говоря, чистоплотностью он не отличался. Иногда он вдруг приводил себя в порядок, и тогда его белые пятнышки переливались на солнце, а потом целыми днями даже и не думал умываться.
— Грязнуля! — бранила я Каспера и жаловалась Крису, что наш новый жилец — типичный мальчишка, который оттягивает мытье до последнего момента, когда его никак нельзя избежать. — Посмотри на себя! Грудка пожелтела, лапы совсем черные! Давай я тебя помою, а?
Он одарял меня тяжелым взглядом, в котором отчетливо читалось: только попробуй. Несколько раз я все же пыталась замотать Каспера в полотенце, но в ответ он неизменно пытался разорвать меня на куски, и я отступилась, решив предоставить ему полную свободу действий. Каспер никому не позволял собой командовать. Шли дни, недели, месяцы, и это становилось все более очевидным.
Таппенс был полной противоположностью Каспера. Он так усердно умывался, что вылизывал себе проплешины. Пока Кипи и Фисташка были живы, Фисташка целыми днями вылизывала других кошек, и они подолгу следили за ней взглядом, терпеливо ожидая своей очереди: она была мастерицей своего дела.
Постепенно Каспер освоился. Он все реже прятался под кроватью, но я пока не решалась выпускать их с Таппенсом из дому — оба слишком долго прожили в приюте, и мне хотелось сначала удостовериться, что они твердо усвоили: это место — их новый дом и именно сюда следует возвращаться с прогулки. Я заперла кошачью дверцу и поставила по всему дому лотки, но Каспер твердо вознамерился выбраться на свободу: тут его тоже невозможно было переубедить. Со временем он меня победил. Каспер никогда не мяукал, как другие кошки, вместо этого он издавал тихий жалобный скрип, — и я неизменно таяла от умиления, когда он садился перед дверью и начинал печально скрипеть, умоляя его выпустить.
У одного из наших пенсионеров, Клайда, были проблемы со спиной, поэтому я смастерила для него специальную лесенку. Наш сад был довольно неровным, и я поставила у забора доску с набитыми на нее деревянными плашками. Вслед за Клайдом все остальные тоже привыкли взбираться таким образом на забор и разгуливать по нему туда-сюда.
