Александр, как только свернули за угол, загорланил песню и, шатаясь, пошел, всячески привлекая к себе внимание, и это было правильное решение. Они не могли подобраться незамеченными, значит, нужно было разыграть этот спектакль.
Агата цеплялась за него, пытаясь унять «своего мужа», а он отталкивал ее и даже ругался.
– Что тебе нужно?! Иду я! Иду! Я, между прочим, трезвый как стекло!
Так они и подошли к входу в дом отдыха. Александр увернулся от «жены» и качнулся в ворота.
– Куда ты? Идем домой, ирод! – ухватила его Агата, но Александр очень правдоподобно растянулся на снегу.
К ним подошел хмурый мужчина в камуфляжной форме. Сторожка при этом осталась пуста. Агату охватило жуткое волнение, так как раньше она его не видела. Вообще, у обслуживающего персонала этого дома отдыха не было таких опухших, небритых лиц и злых глаз.
– Забирай своего алкоголика и испаряйся отсюда, – обратился к ней охранник.
– Легко сказать, в нем весу-то. – Агата шмыгнула носом.
Александр же лежал на спине и пьяно горланил песню. Вид у него был совершенно невменяемый. Агата наклонилась к нему и вцепилась в ворот куртки.
– Вставай, несчастье мое! Плюну когда-нибудь и замерзнешь, болван! Ну за что мне такое наказание?
– Давай, давай подбирай! Мужик-то видный, – усмехнулся охранник, полностью расслабившись, – Новый год все-таки…
– Видный, да! Ходок еще тот! – подняла на него потное лицо Агата. – Горе мое! Если бы не двое детей, давно бы выгнала!
– К Зинке!! Веди меня к Зинке! Вот это баба, не то что ты! – скривился Александр. – Понятливая баба и нальет всегда…
– Ах ты сволочь! – затрясла его Агата. – Я тебе покажу Зинку!
Охранник рассмеялся:
– Ладно, давай помогу поднять, да проваливайте отсюда побыстрее!
– Вот мужик меня понимает, змея! – посмотрел на Агату Александр.
– Тихо, тихо, – нагнулся над ним охранник и тут же получил удар в солнечное сплетение.
Он вскрикнул, захрипел и выпучил глаза, даже не успев сообразить, как его пистолет и нож оказались в руках «пьяного». Александр быстро огляделся и сказал несколько оторопевшей Агате:
– Открой дверь сторожки, быстрее!
Агата побежала выполнять его просьбу. Александр одним рывком поднял человека в камуфляжной форме на ноги и, втащив его в сторожку, кинул на стул. Потом взял кусок какого-то провода и, завернув его руки за спину, прикрутил их к спинке стула. Охранник наконец-то смог дышать, и к нему постепенно стал возвращаться нормальный цвет лица.
– А теперь ты мне расскажешь, что здесь происходит! – грозно сказал Александр, садясь напротив охранника.
Агата стояла у стены. Она впервые оказалась в такой ситуации и все еще не могла прийти в себя.
– Я не понимаю, о чем… – выдохнул охранник.
– Ах, ты не понимаешь?! Знаешь, у меня нет времени вести допрос! – сказал Александр и, достав нож, отобранный у охранника, метнул его в него.
Нож вонзился в сантиметре от левого уха мужчины, расщепив деревянную доску стены. Мужчина сглотнул, и тут Агата отделилась от стены и вцепилась ему в горло.
– Гад! Говори, где мой ребенок?! – Глаза ее метали молнии, а в тщедушном теле оказалась огромная сила, в чем бандит смог убедиться лично.
– С детьми все в порядке, – выдавил он из себя. – Отпустите меня, я все скажу, я тут вообще ни при чем…
– Ну конечно, – скептически отметил Александр.
– Честное слово! Я только должен был присматривать за воротами и отгонять всех, – облизал сухие губы мужчина. – Мы должны были с помощью обмана вывести большую часть людей из дома отдыха якобы на поиски ребенка, остальных с помощью оружия загнали в подвал и закрыли там.
– Кто-нибудь пострадал? – спросил Александр.
– Нет! Мы не убийцы! Я никого не трогал, честное слово! – вытаращил глаза бандит.
– Сколько вас?
– Пятеро! Всего пятеро… Две женщины и мы…
– Все вооружены? – спросил Александр.
– Да…
– Где остальные?
– Я не знаю…
– Ну?! – давил на него Берсеньев.
– Честное слово! Меня не посвящали в общий план! Меня взяли стоять на шухере, и все, у меня это… проблемы с алкоголем…
– Понятно, решил помочь товарищу по несчастью, – усмехнулся Александр. – Говори, что знаешь!
– Чертова баба! Она все задумала! Все беды от баб! – стрельнул он глазами в сторону Агаты.
