В длинном коридоре у двери собралась небольшая толпа студентов вместе с несколькими полицейскими КУЛА[2].
— Офицер, — сказал Мак старшему из троих. — Очистите коридор. Если эти ребята не могут оставаться в своих комнатах, мы эвакуируем весь этаж, чтобы они могли слоняться без дела в другом месте.
— Да, сэр, — сказал мужчина. Он дал знак другому офицеру в униформе идти налево, а сам пошел направо, расставляя руки почти на всю ширину коридора. — Ладно, ребята. Вот и все. Пора уходить.
— Введите меня в курс дела, сержант, — сказал Мак, поворачиваясь к крохотной комнатушке.
Одетый в темно-серый костюм, слегка великоватый для его хилой фигуры, молодой сержант-афроамериканец вытащил блокнот из внутреннего кармана пиджака. Изабель торчала возле двери и заглядывала в то, что казалось небольшой кладовкой.
— Джоди Эшмонт, соседка по комнате, — сказал сержант Диксон, читая с блокнота, — позвонила в полицию кампуса этим утром, когда осознала, что постель жертвы не тронута с вечера, — он указал одну из одинаковых кроватей в правой стороне комнаты. Напротив, слева, предположительно была постель соседки. По факту, все в этом пространстве было зеркально отражено: два стола, два стула, два шкафа с одной дверцей у входа, с одинаковыми зеркалами на обратной стороне дверцы и узкими проволочными корзинками, подвешенными под ними и хранившими различные туалетные принадлежности. — В последний раз Джоди видела Эсме вчера, когда та ушла на утреннюю пробежку, которую совершала каждый день, — сержант перевернул страницу. — Она не видела, во что она была одета, и не заметила точное время.
Двадцать четыре часа, подумал Мак. Целый день прошел прежде, чем кто-то заметил пропажу. Самое важное время, когда дело касается раскрытия любого преступления, первые двадцать четыре часа были драгоценными и бесценными, но они уже прошли.
Он открыл ящик стола в поисках чего угодно, что могло помочь охарактеризовать Эсме в дополнение к показаниям Бена и Аниты. Ассортимент ручек, карандашей, выделителей и кнопок в органайзере никак не помогал. Мак выдвинул соседний ящик — конверты и стикеры для записей. Ящик ниже содержал стопки бумаги и новый блокнот. Он пролистал все. Никакой чековой книжки для лучшей информации о финансах, никакого ежедневника или блокнота для понимания ее склада ума.
— Никто на этаже не видел ее в тот день, — сказал сержант, пока Мак вытряхивал содержимое рюкзака Эсме на постель. Он обшарил тетради, соответствующие ее экономической специальности. Телефона не было, но кошелек нашелся, что соответствовало походу на пробежку. В кошельке лежало студенческое удостоверение личности, кредитная карта, которая, как уже знал Мак, связана с родительским счетом, и которой не пользовались с момента ее исчезновения. Кино-постеры над кроватью включали «Властелина колец», «Звездные войны» и «Унесенных ветром». Все указывало на то, что Эсме была типичной первокурсницей. А это не помогало виктимологии[3]. Ничто из ее семьи, школьных занятий, ее личности, предпочтений и неприязни не указывало, что могло привести к тому, что ее выбрали жертвой. Во всех смыслах она не была эмоционально уязвимой.
Мак покачал головой. Похититель выбрал ее по своим условиям, и в данный момент он не имел о них ни малейшего представления.
Боковым зрением Мак заметил, что Изабель присела у основания шкафа. Но посмотрев на нее, он осознал, что она что-то подняла и сняла латексную перчатку.
— Эй! — начал он, но тут она встала, держа кроссовок для бега.
— Беговой трек, — быстро сказала Изабель, невидящим взглядом уставившись на шкаф. — Есть трибуны, металлические, стадион сбоку. Трек красный и губчатый. С белыми линиями. Кругами, кругами, — ее грудь тяжело вздымалась, Изабель втянула воздух и снова нырнула. — Теперь земляная тропинка рядом с местом для тренировок. Металлические брусья со слезающей краской. Гравий на дорожке хрустит. Раннее утро.
Мак пристально смотрел на нее, слушая поток болтовни.
Так вот каково это в действии, подумал он, но в то же время это дало ему возможность быстро изучить ее. Миниатюрная, изящно сложенная, каштановые волосы спадают длинными волнами до середины спины. Высокие скулы, полные губы и светлая оливковая кожа намекали, что в ней есть нечто большее, чем английское наследие ее фамилии — возможно, по материнской линии. Мак так же отметил, что фигуристые ножки дополняются другими изгибами фигуры «песочные часы».
