- Задавай, - разрешил Латышев, прекрасно понимая, что это будет за вопрос - Женька был страстным любителем решать кроссворды. Он заполнял клеточки словами, которые знал, а когда оставались белые пятна (а они обязательно оставались), звонил другу. Мог и ночью позвонить.
- Нефтепродукт. Пять букв. Четвертая "у", а на конце, наверное
"т". Я думал "битум", но по вертикали у меня "каштан" вписывается.
Так что, скорей всего "т" последняя.
- Мазут, - без раздумий ответил Латышев.
- О, блин! Точно. Что-то я про мазут не подумал. Вроде шофер со стажем… А вот еще: обитательница моря класса китовых семейства дельфиновых. Тут сплошные "а". Три аж штуки. Какая-то сабачка… или манашка…
- Слова "собачка" и "монашка" пишутся через "о". "О" в первом случае, - улыбнулся Никита Владимирович. Женька не очень дружил с орфографией. Он был простым шофером и университетов не заканчивал.
Впрочем, и сам Латышев обошелся как-то без высшего образования. -
Пиши: касатка. Должно подойти, если все перекрестные слова ты написал без ошибок.
- Подходит! Ну, ты… интеллектуал, Никитос! И почему ты такой умный?! Много в детстве говна ел?
- Я в детстве прочитал очень много книжек.
- Тебе повезло. А я с одиннадцати лет работаю. Пашу, так сказать.
- Будешь кроссворд разгадывать вместе со своим недалеким приятелем? - спросила загорелая красавица Латышева недовольным голосом и раздраженно дернула шоколадным плечиком. - Может, лучше трахнемся еще разок?
- Ты не один? Извини… - Женька все слышал и Латышев понял, что сейчас он повесит трубку.
- Ничего, ничего, - сказал он, - это так.
- Значит, для тебя я "так"? - обиделась девушка.
- Извини, Никита, я лучше потом перезвоню.
Латышев задумчиво послушал короткие гудки и, нажав кнопку отбоя, вернул трубку на базу.
- Женька не приятель мне, - сказал он, не глядя на любовницу, - он мой друг. И не тебе судить о его умственных способностях. Чего ж тебя такую умную из университета опять отчислили?
- Ты меня не любишь, - без намека на логичность ответила девушка.
Латышев промолчал, только вздохнул.
- А ты вообще когда-нибудь, кого-нибудь любил? - Девица явно шла на конфликт.
Латышев поморщился, подумав: "Ну, вот зачем она нарывается? Зачем ей скандал? Вот мне, например, он совершенно не нужен. Надо рвать.
Да, надо рвать. И искать замену". Сказал, как ему казалось, примиряюще:
- Уймись Вера.
- Я же просила тебя называть меня Никой!
- Хорошо. Уймись Ника, - покладисто повторил Латышев.
- У меня такое ощущение, что ты никого не любишь, - не хотела униматься Вера, она же Ника, а если по паспорту, то Вероника. - И не любил никогда. Ты ведь только себя самого любишь.
- У тебя неправильное ощущение, - сказал Никита Владимирович и пошел в ванную.
В большой ванной комнате и зеркало было большим - в полный рост.
Из него на Латышева глядел голый мужчина средних лет и среднего роста с обильным налетом седины на висках и с небольшой склонностью к полноте.
"Понятное дело, - сам себя успокоил Никита Владимирович, критически поглядев на намечающееся пузо, - отяжелел за пятьдесят-то три года. Спокойная сытая жизнь, распорядок дня, который сам себе установил. Полное отсутствие стрессов. Не мудрено жирок накопить.
Но… надо бы все-таки решиться и сесть на диету. Пора. Коль уж собрался десять лет жить на полную катушку надо заняться собой…"
Латышев подошел к своему двойнику вплотную и посмотрел тому в глаза. Эти, бывшие когда-то синими, а теперь слегка выцветшие глаза ему не понравились, холодные какие-то они были.
- А может, ты и впрямь никого и никогда?..
В памяти возник образ. Грустные серые глаза и грустная улыбка.
Губы, по-девичьи пухлые. Они в улыбке, но улыбка все равно грустная.
Волосы, русые с едва заметной рыжинкой - они струятся, легкой волной падают на плечи. Казалось, девушка смотрит на него не из прошлого, а явилась из зазеркалья. Латышев зажмурился и тряхнул головой. Потом открыл глаза; двойник смотрел на него удивленно.
Ни с того ни с сего заболела голова. Что-то в последнее время его стали мучить головные боли. Раньше он не знал, что такое головная боль. Шутил: а чему там болеть? Там же кость одна! Эту дурацкую шутку он привез из армии, так говорил их ротный старшина, прапорщик
