Не знаю, чего Данил за мной потащился? Охранять меня что ли? Если какая буча, так мне самому придется его защищать. А если сорву большой куш, то без бучи не обойтись. Я развернулся к нему и сказал.
— Иди, одноруких потягай, что ли? Так, наудачу. Не проигрывай очень много. А может даже и повезет. Новичкам всегда везет.
Он усмехнулся и ушел в слот-зал. Я посмотрел на деваху. Она была бы красивой, если бы я не видел ее в красноватых тонах. Хорошо хоть не в синих. Не люблю я синий цвет мертвечины. Хотя ее формы очень даже ничего. Товаристая.
К нам подсел еще один мужичок. Дорогой костюмчик, галстучек. Никогда не любил этих ошейников. А он здесь частый гость. Завсегдатай. Поприветствовал девочку как родную. Выложил кучу моих фишек. И стал раскладывать их по номиналам. Синенькие к синеньким, красненькие к красненьким. Я сделал то же самое. Разложил перед собой всю свою пенсию и деньги Даниила. Нужно как минимум удвоить эту сумму. Иначе — зачем приходить?
Я осмотрел стол. Возле очкастого паренька было не так много фишек. Моих фишек. Видно, он что-то продал, чтобы сыграть еще разок. А может, и украл. Какую-нибудь мамину драгоценность, например. Может быть, в ломбарде сейчас лежит колье, или золотое колечко, которое папа подарил маме в день свадьбы. И если он не вернет эту вещь к вечеру, то будет ему конец света. Этакий маленький армагеддон с применением нехороших слов и насилия. Или даже Интернет отключат на полгода. Родители они такие, чуть что — лишают своих детишек доступа в Интернет. Или любимые игры удаляют.
Мужик в костюмчике от какого-то там дольче чувствовал себя уверенно. Он пришел не выигрывать. Он играть пришел. Игрок. Ну что, поиграем. Считайте свои фишки, господа, не отходя от кассы.
В казино прокуренный воздух. Дышать нечем. Знакомая, блин, атмосфера. Музыка от товарища Тарантино продолжает ненавязчиво долбить мозг. А вот болтологические вставочками между композициями вкупе с гулкими выстрелами — ни к селу ни к городу. Могли бы хоть вырезать, лентяи чертовы!
За наш столик садятся еще двое. Молодая девчушка лет двадцати и пожилой седоватый мужик. Все спокойны в отличие от очкарика. Куда ты лезешь, дурень? С такими нервами тебе только в салочки играть!
Девушка-крупье перемешала две колоды у всех на виду и вставила карты в шуз. Как будто это не даст ей меня обмануть, если она этого захочет. Эй, детка, я знаю сотню способов обмануть клиента. И знаю, как с этим бороться. Тем более, с моими нынешними способностями. Хотя сейчас она играет честно. Я это просто чувствую.
Все сделали ставки. Небольшие. Пробные. Как и всегда в начале. Крупье раздала нам по две карты. Себе одну, как и положено.
Взгляд очкарика выдавал его с головой. Одного только взгляда на его карты было достаточно, чтобы понять — либо блэкджек, либо перебор. Туз и восьмерка. Я видел его карты, хоть он и старательно прятал их.
— Еще, — дрогнувшим голосом сказал он.
Валета ждал. Пришла дама. Этого не знала даже крупье. Зато знал я. Губы паренька задрожали. Он положил карты на стол.
— Много, — сказала крупье и перевела взгляд на меня.
Глядя в глаза девушке, я поднял карты и прикоснулся к уголкам подушечками пальцев. Валет червей и дама пик.
— Еще, — сказал я.
Ее зрачки чуть расширились. Она видела, что я не смотрел на свои карты. Кинула мне еще одну. Туз. Еще бы семерочку…
— Еще.
На лице ее не было удивления. Однако ее зрачки… Она кинула мне карту. Десятка. Пролет. Ладно, на это и было рассчитано. Проверка.
Крупье еще раз внимательно взглянула на меня. Я кивнул.
— Много, — сказала она и перевела взгляд на нервного парня.
Следующим был мужичок при галстучке. Он посмотрел на своих соседей, чему-то усмехнулся.
— Еще.
Взял карту, подумал секунду.
— Хватит.
Затем играла девица. Остановилась на шестнадцати, дура. Могла бы рискнуть. У ее предшественника было восемнадцать. Последним был седой. Он сидел спокойно, едва ли не вальяжно и смотрел в глаза крупье.
— Еще.
— Еще.
— Хватит.
У седого было девятнадцать.
Крупье играла в открытую. Туз. Потом семерка. Пролет. Про законам казино, крупье не имеет права брать карту, если набрала семнадцать или выше. Раскрыли карты. Седой довольно улыбнулся.
