Карта и компас - страница 4
— Не верь ему, — уцепившись когтями за край, на крыше сидела огромная белая птица с янтарными глазами. Заклятые огненные отблески и тени гуляли по черепице. — Не верь давним — порождениям мрака. Ты будешь проклят за то, что якшаешься с силами тьмы.
Улыбаясь, Ярош спрятал саблю.
— Летела б ты отсюда, пташка…
— Ты променяешь свою свободу на дружбу с этим жалким подобием божества? — в голосе птицы скользнули знакомые нотки, огненные отблески едва заметно мерцали и на ее оперении. — А за то, что ты носишь подле сердца, тебя ждут вечные муки. Отдай мне карту, пока не поздно.
Но Ярош лишь высокомерно смотрел на того, кто так старался запугать его.
— Убирайся прочь. Указывай путь истины другой грешной душе.
— Ты пожалеешь, Ярош Сокол!
Птица взмыла к звездному небу. Ее крылья уже не казались белоснежными, на крыше догорали отблески заклятья, осыпаясь серой пылью. Птица летела, борясь со штормовым ветром, неожиданно подувшим с моря, и теряла пышные белые перья, нежданным снегом ложащиеся на землю.
Дверь приоткрыта, золотистый свет выплеснулся на улицу. Ярош толкнул дверь и вошел.
За столом, накрытым синей бархатной скатертью, расшитой золотыми звездами, сидела гадалка, раскладывала пасьянс. Уже немолодая одинокая женщина, чьими роскошными волнистыми светло-русыми волосами и зелеными глазами не соблазнялись мужчины. Все остерегались назвать ее своей женой, пусть какой бы красивой она ни была в юности.
Пират опустился на стул напротив хозяйки.
— Погадай мне.
— А заплатить есть чем? — она даже не подняла взгляд на позднего посетителя.
— Есть, — к золотым звездам добавились три серебряные полные луны.
— Сними, — попросила гадалка, перетасовав карты.
Казалось, женщина взволнована. Ярош с усмешкой сдвинул верх колоды, оставив одну карту. Она и легла в центр.
Гадалка раскладывала пасьянс только ей известным способом, как подсказывало сердце. На мгновение она замерла, прежде чем открыть первую тройку. Русая прядь скрыла бледную щеку.
Выпадала дорога и много испытаний. Рядом ходила беда, но корабль ускользал, теряясь среди волн в последнее мгновение. Сверкали золотом сокровища, и Морской Дьявол хохотал в бездне океана…
Осталась последняя карта, вокруг которой лежали веера открытой судьбы. Гадалку внезапно овеял ужас.
— Открой сам, пират. Я знаю, что там. Ты тоже знаешь.
— Там «Смерть», но я открою, — стараясь, чтобы не дрожала рука, он потянулся к сердцу пасьянса: чародейка рассказала все, что было у него сейчас на сердце, в пророчестве она тоже не ошиблась.
Карта была чистой. Черной.
— Эта не из моей колоды! — ахнула гадалка.
— И часто такое случается? — черная карта возвращала надежду на удачное окончание приключения.
— Карты лгут пиратам, только иногда говорят правду. Как сейчас, так?
— Именно так, — Ярош, не отрываясь, смотрел в глубокие, как море, зеленые глаза. — Как тебя зовут?
— Итана, — женщина растерялась. — Зачем пирату имя гадалки?
— Чародейки, не гадалки, — рассмеялся Ярош. — Хочешь добыть сокровища со мной вместе, Итана?
— А у карт спросить позволишь? — она собрала пасьянс в колоду.
— А они не соврут?
— Мне — нет.
— Тогда они и скажут, где найти мой корабль, — Ярош оставил Итану наедине с картами.
Возле порога дома гадалки лежало тусклое белое перо. Пират поднял его, но не удержал: перо было холоднее осколка льда, холоднее снегов, которыми зимы засыпают землю. Только уже в течение многих лет не приходили на побережье Элигера безжалостные властительницы севера.
Ярош бросил перо в лужу, и оно поплыло по воде призрачным кораблем.
Стоило напиться после всего этого. Чтоб хотя бы отогреться…
Что капитан и сделал.
В таверне было почти пусто: три стола заняты, за одним двое выпивох уснули, ведь ночь клонилась к рассвету. Поэтому никто не обратил внимания на высокую женскую фигуру, прячущую крылья под черным плащом. Или это плащ был крыльями?.. Женщина подсела к столу Яроша, сняла капюшон, открыв короткие темные волосы.
— Может, хватит пьянствовать, Сокол? — весело спросила она.
— Не твое дело! — огрызнулся пират.
Но, сколько бы он ни выпил, капитан узнал незваную гостью, еще одну из давнего народа, — уходя, ночь назвала последнее Имя.
