Что-то она его не понимает. Он подобен хамелеону — то груб, то ласков. Как она устала!
Может быть, вовсе не его она оттащила от неподвижного тела сестры? Может, воспоминания обманывают ее? Она уже почти верила в это.
Человек, изнасиловавший Донату, был чудовищем. Так что если Лука тот самый человек, то, стало быть, и она не лучше, если позволяет ему обнимать себя, получает удовольствие от того, как он гладит ее волосы, как прикасается к ней. От этой мысли у нее мурашки пробежали по телу.
А Лука, лежа рядом, гадал, о чем она думает, что чувствует. Но почему ему так важно это знать? — спрашивал он себя.
Женщины, за редким исключением, нужны были ему для того, чтобы утолить физический голод. В лучшем случае они доставляли ему удовольствие, в худшем — неудобство. В юности он любил Антонию, но она никогда так не занимала его мысли, как эта девушка. Может быть, Кьяра околдовала его, ведь она цыганка.
Он не заметил, что произнес эти слова вслух.
Кьяра в испуге открыла глаза, и он почувствовал, как напряглось ее тело.
— Не бойся, — шепнул он ей на ухо.
Она отвернулась, но он взял ее за подбородок и повернул к себе.
— Сегодня ночью тебе нечего бояться. Ни меня, ни, — он улыбнулся, — себя.
Кьяра хотела вспылить, но Лука приложил палец к ее губам.
— Ш-ш! Придет день, и ты все мне расскажешь, и мы оба над этим посмеемся. А теперь спи. — И он положил ее голову себе на грудь.
Кьяра уже приготовилась устроиться поудобнее, но тут ее взгляд упал на его ладонь. Она села и оттолкнула его.
— Откуда у тебя этот шрам на руке? — Девушка очень хорошо помнила, как крик того мерзавца прорезал тишину ночи, когда она полоснула его ножом по ладони.
— Я пытался разнять двух пьяных матросов. Мне, видимо, следует держаться подальше от тех, у кого есть нож. — Он потрогал то место на груди, куда она воткнула свой кинжал.
А Кьяра вдруг ясно увидела, как он встает между дерущимися матросами, как сверкает лезвие ножа, как на ладони выступает алая кровь.
Если видение ее не обманывает, подумала она, значит, он и вправду не виноват в надругательстве над Донатой.
А что если ей послано испытание? Проверить, действительно ли она обладает даром ясновидения?
Сейчас она слишком устала, чтобы об этом думать. Девушка пристально посмотрела в глаза Луки и встретилась с его потеплевшим взглядом. Она придвинулась ближе и не стала сопротивляться, когда тот прижал ее к себе. Тепло его тела проникало даже через одеяло, в которое она была завернута. Ровное биение его сердца убаюкивало.
И, позабыв думать о нем как о враге, Кьяра уснула.
Лука наблюдал за тем, как Кьяра просыпается, и думал о том, как в один прекрасный день он будет следить за ее пробуждением после ночи любви. В предвкушении этого дня он слегка коснулся ее губ.
Она проснулась не сразу. Сначала пришло сознание того, что она лежит в мягкой постели, в тепле. Но потом к ней вернулись прежние страхи. Открыв глаза, она увидела над собой его лицо, а на губах почувствовала его губы.
— Доброе утро. — Он смотрел на нее сверху вниз и улыбался. — Хорошо спалось?
Она кивнула в нерешительности, стараясь припомнить, что случилось ночью.
Лука понял ее немой вопрос. В ее глазах был такой ужас, что ему почудилось, будто она ударила его кулаком в живот.
— Успокойся. Ничего не произошло, — сказал он и откинулся на подушки. — Даже такие порочные существа, как я, никогда не посмеют овладеть женщиной, пока она спит. — Он встал и пошел за кинжалом. — Желаю хорошо провести день. — С этими словами он взял свои вещи и направился к двери. Но прежде чем его лицо приняло холодное выражение, она заметила боль, промелькнувшую в его глазах.
— Погоди!
— В чем дело? — нетерпеливо бросил он, обернувшись.
— Спасибо.
— За что? — Видно было, что он еле сдерживается. — За то, что спас тебя от простуды? Не избил кнутом за попытку убежать? Не изнасиловал тебя во сне?
— Нет. За то, что был добр ко мне. Что…
— Я бы с удовольствием тебя выслушал, но у меня назначена встреча.
Лука хлопнул дверью. Надо держаться от нее подальше. Она так на него действует, что становится страшно.
Он ее отпустит. Днем, когда вернется, непременно ее отпустит.
