Самое удивительное, ты не знаешь имен этих бразильских чудищ. Словно они привиделись тебе в каком-то кошмарном сне. И ты сильно потел. Меня поразило, что все эти гоблины приснились тебе, как снятся бразильским детям, хотя, насколько мне известно, ты никогда не читал и не слышал о них.
А потом, когда я вновь хотела разбудить тебя, ты пробурчал: „Оставь мертвых в покое“.
Возможно, ты напугал меня. Немного.
Я отменила наш заказ в „Ле Сан-Оноре“. Отдала Марилии наши билеты на бал в „Регимэ“, которая в свою очередь уступила их своим знакомым из Порту-Алегре.
Тело у тебя сплошь в синяках.
Я решила, что тебе нужно отдохнуть.
Я возвращаюсь в Байа. Карнавал практически закончился. Мне нужно готовиться к предстоящим гастролям.
Может, ты сможешь приехать в Байа и посоветовать, какие музыкальные произведения следует включить в программу концертов.
И мой отец, возможно, захочет побеседовать с тобой, узнав, что ты уделил много времени boi-tatá и tutu-marambá.
Чао. Лаура».
Флетч проснулся от яркого солнечного света. Голодный, как волк. Весь в поту. С занемевшими мышцами.
Довольно долго он полагал, что еще понедельник и солнце не успело закатиться за горизонт.
— Лаура? — в номере царила оглушающая тишина. Из ванной не доносилось ни звука. — Лаура?
С кровати он заметил отсутствие многочисленных флакончиков с духами, кремами, лосьонами и прочей косметики на туалетном столике. Одежда Лауры не лежала на стульях. Из-под вешалки исчез ее чемодан.
Флетч взял со столика у кровати часы. Пять минут двенадцатого. Даже в этом, вставшем с ног на голову мире солнце не могло светить столь ярко за пятьдесят пять минут до полуночи.
Постепенно до Флетча дошло, что часы показывают пять минут двенадцатого утра, но не понедельника, а вторника.
Он проспал семнадцать часов.
Заставляя двигаться каждую мышцу, Флетч встал с постели и пересек комнату.
Вместо косметики Лауры на туалетном столике лежало ее письмо.
Флетч перечитал его дважды.
Неужели он так много говорил во сне, сказал все то, о чем упоминала Лаура? Что такое boi-tatá и tutu-marambá? Должно быть, он и вправду перепугал ее.
Смутно помнились снившиеся ему кошмары. Мальчик, Жаниу Баррету, шел следом за ним по темной улочке к трассе Карнавального парада. Флетча закружило в ярком водовороте потных загорелых тел, карие глаза мальчика широко раскрылись, когда на Флетча обрушился шквал пинков. Вновь Флетч оказался под трибунами, вновь к нему подходил мужчина с вывернутыми ступнями…
В ванной он содрал с себя пластырь. Все ссадины и царапины зарубцевались. Красные пятна стали лиловыми, лиловые — черными.
Разве Лаура не видела большой белый речной пароход, величественно плывущий над морем сверкающих карнавальных костюмов? Разве его не было на самом деле?
Осторожно, стараясь не добавлять новых порезов к имеющимся синякам и ссадинам, Флетч побрился.
Почему Лаура так заволновалась, узнав, что Жаниу Баррету следовал за ними от отеля до трассы парада? Он-то не усмотрел в действиях мальчика ничего необычного. Как там она написала в письме? Saci-perêrê. Что такое saci-perêrê?
Под теплой струей душа его тело начало отходить. Он намылился, вновь встал под душ.
Надо отметить, Лаура так и не спросила, что произошло с ним под трибунами. Она-то думала, что каждый может выдумать какую-то байку и отнести ее к прошлому. Даже после того, как он ткнул пальцем в Габриэля Кампуса в фавеле Сантус Лима, она не задала ни единого вопроса о прошлой ночи. Лишь спросила, почему он выбрал именно Габриэля Кампуса.
Выйдя из душа, он не стал вытираться. Лишь обмотал полотенце вокруг талии. Воздух, вливающийся в балконную дверь, приятно холодил влажную кожу.
Флетч вышел на балкон. Около кафе играл маленький оркестр. Мужчина в комнате напротив все еще красил стены.
Лаура сочла забавной шутку чечеточников, оставивших его в закрытом гробу с бумажным пакетом, набитым деньгами. Он видел шагающего Норивала Пасаринью после того, как тот умер. С палками от метел, с коленями, привязанными к коленям Тонинью и Орланду. Потом он вновь увидел шагающего Норивала Пасаринью. Он не только шагал, но и говорил. И все после смерти. На этот раз он, правда, принял за Норивала его брата-близнеца, Адроальду Пасаринью. Что ж, вот это действительно забавно.
