В полдевятого, со скрежетом металла по асфальту, открылась дверь, проделанная в огромных воротах замка. Толпа всколыхнулась разноречивым шумом. Полицейский с покрытым седым ёжиком затылком и восковым двойным подбородком встал в проходе и объявил в рупор по-французски, что сначала проходят те, кто имеет вызов на интервью. Абдулла заметил, что входящие показывают полицейскому какие-то листки. Стоящий рядом с ним маленький вертлявый африканец держал в руке такой же листок. Абдулла постучал ему по плечу и показал пальцем на листок — тот с готовностью протянул ему свой истрёпанный «документ». Вверху стояли выделенные жирным шрифтом слова на трёх европейских языках: «Королевство Бельгия». Далее шли ссылки на цифры статей законов, декретов и королевских указов. В нижней половине листа возле неразборчивого тёмного пятна фото можно было прочитать фамилию, имя и дату рождения. Многочисленные даты вызова на интервью были перечёркнуты и приписаны от руки. В самом низу утверждалось, используя метод от противного, что данный «документ» не является ни удостоверением личности, ни доказательством гражданства.
Пройдя через ворота и получив два номера, Абдулла и Мадина оказались в тесном зловонном зале. Взрослые и дети сидели в проходах между стульями, прислонившись к стенам. Выкрашенные в ярко-зелёный цвет стены по своей структуре и цвету были похожи на стены захолустного медпункта на Кавказе.
К удушливому запаху пота и немытой одежды они как-то притерпелись. Но духота в помещении с закрытыми наглухо окнами становилась с каждым часом всё более гнетущей. Унылые мысли путались в голове Абдуллы, потная рубашка прилипла к телу. Мадина молчала и только время от времени брала его руку, чтобы ненадолго подержать её в своих ладонях. Дочка поплакала и уснула на коленях у Мадины.
Ещё вчера, касаясь локтем прохладного оконного стекла автобуса, он с приятным напряжением в плотно сжатых губах наблюдал равнинную местность Бельгии. По зелёным лугам, прилежно расчёсываемым вольным ветерком, плыли тени дымчатых облаков. Стройные ряды разноцветных домов и цепочки подстриженных деревьев сопровождали на почтенном расстоянии дорожную полосу. Абдулла удовлетворённо кивал головой с размеренностью маятника каждый раз, когда Мадина восторженно показывала рукой то на гранёные шпили и ребристые своды средневековых костёлов, то на выглянувшие из-за крон деревьев фасады древних замков и современных вилл. С робким благоговением Абдулла взирал на ухоженные фермы и беспечно пасущиеся за низким ограждением стада совершенно белых коров. Коровы томно возлежали, пригревшись на солнышке, или паслись, выставляя напоказ огромное вымя. Горный инженер Абдулла прокручивал в мыслях живые картинки, похожие на рисунки красочного букваря первоклассника. Вот на этой странице счастливый новосёл Бельгийского королевства Абдулла работает помощником фермера, на следующей странице он перевоплощается в сгорбившегося на велосипеде почтальона в фуражке, а ещё через несколько быстро промелькнувших страниц — он становится механиком с чёрными руками и чёрной полосой на лбу, ремонтирующим велосипед кудрявого светловолосого школьника. Всё это было вчера, сегодня же отголоски этих приятных успокаивающих мыслей стали едва слышными за монотонным шумом убогой действительности.
Сутулый молодой человек в очках, с волосами хвостиком и острыми локтями, торчащими из вылинявшей тенниски, появлялся время от времени в зале ожидания. Спотыкаясь на каждом втором слоге, он выкрикивал в зал неудобоваримые фамилии. Вялые просители убежища выходили и снова возвращались в зал. Абдулла посмотрел на спящую дочку, почувствовал напряжение в висках, проглотил поднимающий к горлу комок, встал и направился в туалет, расположенный в другом конце зала. Мадина положила свой плащ на освободившийся стул Абдуллы. Абдулла перешагивал через тела спящих, жующих и смотрящих в пространство детей и взрослых, стараясь не задерживаться взглядом на лицах.
На выходе из туалета Абдулла услышал свою фамилию. Их провели в кабинет и показали на полдюжины стоящих перед столом стульев. Они заняли два стула, стоявшие ближе других к столу. Мадина вновь посадила дочку, немного повеселевшую от смены обстановки, к себе на колени.
