Власть польских королей была сильно ограничена: договор, заключаемый ими с дворянством при вступлении на престол (pacta conventa), освобождал от клятвы подданных в случае, если сам король оказывался неверен подписанным условиям.
Король назначал на все должности и жаловал все знаки отличия. Наследственное право сохранялось лишь на землю и звание дворянина; титулы не наследовались. Но король не мог отнять однажды пожалованную должность, а республика могла отнять у него корону.
Дворянство, продавшее королю свои голоса на избирательном сейме, часто изменяло своим настроениям. Боясь усиления королевской власти, оно постоянно составляло против нее заговоры. Те, кого король назначал на должности и не мог сменить, легко становились его врагами. Королевские фавориты были ненавистны остальным, поэтому в стране постоянно существовали по крайней мере две враждебные партии.
Высший законодательный орган страны — сейм — состоял из двух палат: сената, куда входили воеводы и епископы, и нижней палаты, где заседали депутаты от воеводств. На сейме решающий голос имел примас[35], архиепископ Гнезненский — наместник королевства в междуцарствование и второе лицо после короля. Каждый депутат сейма имел право veto, и если дворянин, воспользовавшийся этим правом, покидал заседание, то сейм распускался.
Враждующие партии образовывали конфедерации, в которых дела решались большинством голосов. Конфедерации существовали не по закону, а по обычаю и действовали именем короля, хотя часто без его согласия и против его интересов. После окончания беспорядков сейм утверждал или отменял акты конфедераций. Сейм также мог отменить решение предыдущего сейма.
Шляхта была главной военной силой Речи Посполитой. Республика без труда выставляла по первому требованию 100-тысячную армию (королю сделать это было гораздо труднее). Однако эта армия медленно двигалась и дурно управлялась. Необеспеченность фуражом приводила к тому, что войско не могло долго находиться в боевом порядке. Но чувство собственного достоинства и природная смелость рыцарства делали это войско страшным для врага. Его можно было победить, однако очень нелегко удержать победу. Поляки сравнивали себя с тростником, который выпрямляется, когда ветер стихает. В стране почти не было сильных крепостей; шляхта, подобно спартанцам, считала себя лучшими стенами городов. К тому же королю не разрешалось возводить крепости, из боязни, что это может усилить его власть. В основном укреплялись пограничные пункты, а сама страна была совершенно открыта. Во время мятежей или войн наспех сооружали земляные укрепления, исправляли старые и город часто бывал взят быстрее, чем эти работы оканчивались.
Войско Посполитое созывалось только по решению сейма или приказу короля в случае крайней опасности. Оно существовало за счет республики и состояло из двух корпусов: польского (36000) и литовского (12000); оставшееся необходимое число набирали из ополченцев. Начальники обоих корпусов действовали независимо друг от друга. Назначал их король, но отчет они держали лишь перед республикой.
Полковники были неограниченными хозяевами своих полков. Обязанность содержания солдат ложилась на их плечи, точнее, обременяла их карман, но так как им самим республика платила крайне редко, то снабжение армии осуществлялось за счет населения.
Вельможи на войну одевались пышнее, чем в быту; их походные шатры зачастую выглядели роскошнее их домов. Особым великолепием отличалась конница, составлявшая две трети войска. Она разделялась на гусар и латников. У каждого всадника было несколько слуг, ухаживавших за лошадьми. Кони составляли предмет особой заботы и гордости, их украшали сбруей с серебряными бляхами и гвоздями, вышитыми золотом седлами, позолоченными или массивными серебряными стременами, длинными, волочащимися по земле чепраками, как у турок, роскоши которых поляки подражали по мере сил. В целом кавалерия представляла собой внушительное зрелище.
Пехота, напротив, была оборванна и плохо вооружена. Ее формировали из крестьян и не особенно заботились о ней. У солдат не было не только мундиров, но даже и сносной одежды. Однако польские пехотинцы, как и все славяне, стойко переносили голод и холод.
