Этой легенде дали жизнь тихие земные голоса. Один мальчик собирал лекарственные растения в монастырском саду. Низко нагибаясь, он вдыхал аромат иссопа и тимьяна и представлял, как он отнесет корзинку с растениями к двери, где дожидается старый монах-бенедиктинец, и при этом произнесет следующие слова, хотя до сих пор он не слишком высоко ставил свой поэтический дар: «Такой скромный подарок, отец мой, для такого великого ученого – если бы вы просто сидели здесь в тенистом зеленом саду, то все ученики вашей школы играли бы здесь под сенью яблонь. Все ваши смеющиеся ученики из счастливой школы. Отец мой, ты можешь сотворить книгу из одних только мыслей, пожалуйста, упрости эти слова и придай им форму, чтобы они стали похожи на поэму».
Этот мальчик вырос и написал-таки поэму, которую назвал «О садоводстве», и объяснил, что это весьма скромный подарок от Уольфрида Страбо почтенному аббату монастыря Святого Галла.
Далее Фредугис, занявший место Алкуина, прогуливался по песчаному берегу Луары и пытался припомнить мысли своего повелителя о «полях, где цветы дают жизнь растениям, которые лечат; где птицы хором поют свои утренние песни, прославляя Господа, который их создавал; где аромат цветущих яблонь вползает в монастырские обители, как память о собственном голосе, эхом отражавшемся от стен».
Эти тихие, нестройно звучавшие голоса тем не менее предвещали новую надежду и покой в умах людей; дети, толпой бегущие в школу в Туре; поток книг из скриптория, написанных ясным, четким шрифтом. Эти книги затем шли в Реймс и Рейхенау, где монахи рисовали более правдоподобные лики святых, расходились по полям Бретани и вершинам Астурии, где ремесленники работали с кузнечным горном и щипцами, чтобы изготовить новые светильники по образцу мавританских в Кордове – такое спокойствие в труде, такое всеобщее выражение веселья, радости были порождением тех быстро промелькнувших мирных лет.
В своих покоях в Орлеане, где была нарисована карта мира, деятельный Теодульф вспоминал Ротгейду, приносившую яблоки своему отцу и теперь «сиявшую во всем блеске своего царственного величия». В Сен-Дени на столбовой дороге, ведущей к безвестному, скрытому от людских глаз, заросшему Парижу, бывший лангобард Фардульф объявил, что гостиница-дворец, которую он выстроил в знак благодарности, ожидает прибытия Шарлеманя. Приготовленные для него спальные покои с кроватью, покрытой узорчатой шелковой тканью, выходили окнами на далекую Сену. Гостиница ждала его – неужели он не посетит ее снова в месяц сенокоса?
Чужестранец, направлявшийся в Ахен, обозревал эти речные долины и отзывался о них как о «цветущей Франции». Путнику они напоминали Флоренцию в Италии.
Невозможно ошибиться в оценке этих мнений. Страна жила в мире и спокойствии. В сознании подростка Уольфрида и простого путника одинаково отпечаталось то, что теперешнее состояние страны было делом рук Шарлеманя. Кого же еще? Можно ли было назвать хоть одну провинцию или епархию христианского мира, которая ему не подчинялась?
– Начиная с незапамятных времен, – вопрошал ирландский монах Дунгал, – был ли когда-нибудь в тех странах, которыми нынче владеют франки, король такой же сильный и мудрый, как он?
Все эти ораторы неосознанно выражают то, что происходит вокруг них. Какие бы надежды их ни вдохновляли, они чувствуют приближение конца язычества, а великое сообщество христиан простирает свои границы до самых аванпостов святой церкви. В душе достигается понимание происходящего, и этот процесс совершается сам собой без всякой помощи, кроме религии.
Вопреки любимому выражению Эйнгарда, который называл это возрождением Рима, очень немногие видели в происходящем что-то, имеющее отношение к Римской империи. Кое-кто туманно высказывался в том смысле, что был-де золотой период Ромула, когда закладывались основы новой империи. И конечно, слово «император» отчеканено на изящных монетах новой массы – подобно новой системе мер и весов. Большинство людей, созерцая расписанные стены церквей в Реймсе и Ингельхейме, вчитываясь в новые издания Библии, вспоминают царство короля Давида или Моисея, спасшего свой народ от гибели, переправившись через Красное море.
