Карл Великий. Основатель империи Каролингов - страница 107
Вместо этого они предложили дружбу и добрую волю императрицы. Более того, в завуалированных выражениях послы намекнули, что праведница Ирина – обожаемая своим народом, которому она возвратила священные образы, – могла бы быть расположена выйти за него замуж. Такой брак мог бы объединить Запад и Восток уцелевшего римского мира.
После смерти Лютгарды Шарлемань так и не женился. Была только одна миловидная женщина из Франкфурта, приходившая к нему в спальню.
Неужели Ирина действительно предлагает таким способом объединить их троны? Она была гречанкой. Ее послы рассказывали, как она разъезжала по улицам на колеснице, влекомой белыми мулами; она сидела на троне высоко над прочими смертными, наполовину скрытая в клубах ладана… Он отказался от женитьбы ее сына и Ротруды… Но она могла нуждаться в мечах франков для охраны собственных границ от языческих славян и болгар.
Однажды на берегу Адриатики Шарлемань видел, как проходил византийский военный корабль, блестели красные весла, развевались знамена. На носу этой чудовищной галеры могла бы уместиться скандинавская ладья-дракон. Ирина владела морем, которое всерьез стало занимать Шарлеманя. Оно ясно обозначалось в центре его карты мира.
Карл помнил, как умирали доблестные и отважные люди, а его жена Фастрада страстно желала властвовать над ними как королева. Паломники из Святой земли рассказывали, что наступило солнечное затмение, когда Ирина ослепила своего сына. Не были ли ее слова сладким медом, смягчающим горький хлеб правды?
И все-таки эти слова понравились Шарлеманю: в них не содержалось насмешки. Если она и запретила своим послам называть его «басилевсом», то, по крайней мере, заговорила о браке, который сделал бы его настоящим Августом. Или это ему показалось?
Франк тщательно обдумал ее послание и так ответил послам:
– В той мере, в какой она это предлагает, я, правящий империей на Западе, отвечаю дружбой и доброй волей императрице римлян.
После чего он с любопытством стал ждать ответа Ирины, однако не дождался его. В конце года его собственные послы вернулись из Константинополя и сообщили, что Ирина сослана на остров в результате восстания ее дворян и армии. Ее свергли за низложение собственного сына, за предоставление неограниченной власти плеяде евнухов и за обдумывание союза с варваром франком.
В Константинополе в качестве «басилевса» воцарился Нисефор, помазанник Божий. Армия и иконоборцы поддержали его. На своем острове гордая Ирина сидела над прялкой.
В Монте-Кассино Шарлемань посетил богатую библиотеку, где Павел Диакон трудился над историей лангобардов. Осматривая полки с драгоценными томами, аккуратно уложенными друг на друга, он был переполнен завистью. Но теперь и в его новом дворце имелась библиотека.
Окнами она выходила на огражденную дорогу, ведущую к церкви Девы Марии. Когда Шарлемань стоял у одного из читальных столов, отражавшееся от позолоченного купола солнце било ему прямо в глаза. Вдоль стен лежали архивы, привезенные Эркамбальдом и Эйнгардом, небольшая грамматика Алкуина с копиями произведений Отцов Церкви, бросался в глаза «Град Божий» в серебряном переплете, украшенном драгоценными камнями. На Беде Достопочтенном, полированный деревянный переплет которого был плотно обтянут лакированной кожей, покоился святой Дион Хризостом в мягком бархате с вышивкой из золотой нити, сделанной руками его дочерей. Вергилий лежал рядом со Светонием, историком цезарей. Отдельно от других покоился большой сборник евангельских текстов двадцатилетней давности, начертанных большими буквами на пурпурном пергаменте, чтобы легче было читать, и с маленькими портретами четырех евангелистов. Святой Марк в этой прекрасной книге был изображен опиравшимся на своего символического крылатого льва.
Шарлемань держал у изголовья небольшую книжку, которую Алкуин по его просьбе написал для него. Он хотел, чтобы она была краткой и практичной – содержала нужные молитвы, гимны и пословицы для соответствующих дней в календаре. Этот католический требник (первый в истории) сопровождал Шарлеманя в его путешествиях.
