Карл знал обо всём этом. Ненадёжная Бавария торчала словно гнилой зуб между франками и лангобардами, но формальных поводов придраться к герцогу не находилось.
Случай, развязавший королю руки, произошёл в одно из моих последних присутствий на советах, после чего я был окончательно отстранён от составления документов и переведён в библиотеку на «службу более возвышенную, ибо она имеет своей целью сохранение текстов для будущих поколений».
Карл с Герольдом и Борнгардом обсуждали испанские дела. Говорили о создании в Героне, где оставался наш гарнизон, пристанища для христианских беженцев. Придумывали, как склонить к переговорам неуловимого Видукинда. В углу неприметно сидел один из тех людей, которые часто приносили Карлу важные вести из далёких земель.
— А с чем ты сегодня? — спросил король этого человека, прервав спор Борнгарда с Герольдом.
— Плохие вести, — отозвался тот. — Тассилон налаживает тайный союз с аварами против нас. А авары ещё воинственнее саксов.
— Боже милостивый! — одновременно воскликнули Герольд и Борнгард. В глазах короля заиграла весёлая искорка.
— Бог и вправду милостив! — сказал он, рассмеявшись. — Нам снова везёт.
Борнгард пожал плечами:
— Мне неясен смысл ваших слов, мой король. Какое же здесь везение?
— Очень большое. Нарыв назрел, а значит, нож божественного правосудия скоро вскроет его и за очищением последует исцеление.
Герольд понимающе усмехнулся. Борнгард вздохнул:
— Никогда не перестану удивляться мудрости Вашего Величества.
Подлатав саксонские дела, Карл поспешил в свой любимый Ахен и сразу после приезда организовал большую прогулку к строящемуся храму. Отправилась, как всегда, вся королевская семья и старший Пипин, ещё более помрачневший после того, как его не взяли в Рим. Бертрада ковыляла, опираясь на палку. Она сильно сдала после испанского похода. Кашель продолжал мучить её. Волосы, когда-то блестевшие, будто бока вороной кобылицы, повисли тусклыми седыми клоками. Карл тоже поседел после Ронсевальского ущелья, но стал ещё стремительнее и собраннее, будто боялся упустить что-то важное.
Собор уже дорос до крыши. Появились ворота. У стен стояли изящные кованые решётки для внутренних перегородок.
— Давайте разойдёмся, — неожиданно предложил Его Величество, — пусть здесь, на месте будущей святыни, каждый в тишине сердца представит Господу свои моления.
Все послушно разошлись — кто внутрь храма, кто вокруг. Эйнхард истово шептал что-то, стоя на коленях. Чтобы не смущать его, я обогнул храм, войдя в противоположный дверной проем, ещё не оснащённый дверью, и увидел Хильдегарду.
Королева стояла в пустой каменной нише, предназначавшейся, вероятно, для какой-то статуи, и смотрела вверх. В глазах её дрожали слёзы. Сердце моё больно сжалось.
— Ваше Величество? Кто посмел обидеть вас?
Она посмотрела на меня, улыбнувшись сквозь слёзы:
— Афонсо, глупый! Кто же может обидеть меня? Это просто мысли... почему-то заходят не спросясь...
Она успела родить восьмерых детей, из которых выжило шестеро. Лицо её давно потеряло свежесть от бесконечных родов и лишений, которые ей приходилось испытывать в военных походах мужа. Сколько раз она беременная месила грязь саксонских лесов, переходя реки по понтонным мостам! Но я смотрел на неё и видел ту прежнюю девочку. «Дети всего боятся, — сказала она мне тогда, — теперь мне почти четырнадцать, и я бы уже, наверное, не испугалась».
— Афонсо, мне страшно в последнее время, — тихо произнесла она, — что-то случилось с нашим королём. После смерти Роланда он словно перестал видеть отдельных людей. Люди теперь для него — только строительный материал для Града Божия.
— Что вы говорите, Ваше Величество! Он же так любит вас и детей! Даже не садится обедать без вас!
— Да, но за обедом он всегда проверяет знание греческого у Ротруды потому, что она должна выйти замуж за сына императрицы Византии.
Я поразился:
— Принцессе Ротруде всего восемь лет!
Хильдегарда вздохнула:
— Она выйдет, когда вступит в брачный возраст. Но отец требует от неё знаний уже сейчас. Ах, Афонсо! Он прав, просто моё сердце слишком мягко, чтобы ощутить величие его замыслов. Скажи, ты ведь сейчас не читаешь ему?
