Я впервые задумался о смысле поста. Раньше с матерью мы соблюдали посты только для того, чтобы не навлечь на себя неприятностей. Помню, мать ещё утешалась пользой для здоровья, хотя я не особенно понимал, какая от голода может быть польза.
Сейчас я тоже навряд ли смог бы внятно объяснить себе, что такое пост, но собственное лёгкое головокружение и всеобщая величавая сдержанность наполняли мою душу странным ощущением свободы. Я словно парил где-то среди холодных вечных вершин, и это было посильнее логики Аристотеля.
Франкские доспехи, гордость короля, нестерпимо сверкали на солнце и поблескивали во мгле. Медленно, как во сне, мы двигались по горным дорогам, напоминая призрачное небесное воинство.
Вдруг кони резко остановились. Справа нависала гора, покрытая низкорослым тёмно-зелёным кустарником, а над нею словно тень этой горы реяло огромное треугольное облако. Из-за него часть долины, что простёрлась внизу слева, казалась залитой тёмной краской. Зато другая часть, озарённая солнцем, играла яркими оттенками, непонятно откуда возникшими в это время года.
— Что стоим? — спрашивали меж тем друг друга воины.
— Его Величество пошёл поклониться Кресту, — ответил кто-то.
Все смотрели на гору. Приглядевшись, я заметил небольшую площадку, недалеко от самой вершины, и тонкий, еле различимый крест на ней. А на склоне, гораздо ниже, — маленькую фигурку, неуклонно поднимающуюся вверх. Она ползла среди кустарника, исчезала и появлялась вновь.
Подъехал капеллан, — такой же мощный и крепкий, как остальные воины скарры, и мы начали петь длинную литанию к Святому Духу, прямо не сходя с лошадей. К концу песнопения крошечная чёрная точка появилась на площадке у креста.
* * *
...Нам оказалось не суждено достичь Вероны в том походе. Когда скарра миновала перевал, нам повстречался оборванный и усталый человек. Его посеревшее от пыли лицо показалось мне знакомым. Это был тот самый гонец, посланник или шпион, чьего имени я не знал, но несколько раз видел его в королевских покоях. Карл поманил меня. Вместе с Роландом мы отделились от скарры, чтобы подъехать к нему ближе.
— Как вы очутились здесь? — человек выглядел удивлённым. — Перевалы закрыты, насколько мне известно.
— Наверное, только с Божьей помощью, — отвечал Карл. — Нам удалось подняться к Кресту и помолиться там.
— Но почему Ваше Величество путешествует небольшим отрядом в столь опасном месте?
Карл нахмурился:
— Мы едем по личному делу. Необходимо навестить наших родственников, находящихся в Вероне. Сейчас они особенно нуждаются в нашей защите.
— Да простит меня великий король, если я позволю себе не согласиться с его утверждением.
Карл внимательно посмотрел на шпиона:
— С ними что-то случилось? Папа Стефан больше не собирается их короновать?
— Случилось. Но не с ними, а с папой Стефаном. Его больше нет. Понтификом стал папа Адриан. Он благородный и горячий человек, радеющий за силу Церкви.
И он уже послал к Вашему Величеству гонца с мольбой о помощи против Дезидерия.
— Благодарю Тебя, Господи! — Король быстро перекрестился. Роланд недоверчиво хмыкнул, но ничего не сказал. Таинственный оборванец исчез за скалой так же неожиданно, как появился, а король велел скарре поворачивать обратно.
Для Карла это было, насколько я понимаю, что-то вроде знака с небес. Первый в его жизни настоящий призыв, исходящий от Святой церкви. Церковь находилась в опасности, и только он мог помочь ей. Король словно вступил в некий сакральный диалог и отныне действовал уже не по собственному почину, как раньше, когда он подавлял мятежи или даже обращал саксов, но в неразрывной связи с мистическим телом Церкви.
Естественно, подобный уровень событий требовал особенно тщательной подготовки. Нечего было и думать спешить на помощь понтифику тем небольшим отрядом, которым мы ехали в Верону. К тому же такое серьёзное послание из Рима требовало официального подтверждения. Поэтому Его Величество немедленно повернул назад.
Пасху мы встретили в Ахене, любимом городе короля. От Адриана действительно приезжал официальный посланник, подтвердивший просьбы о помощи. Монах был немало удивлён тем, что королю уже всё известно. Сам он добирался до Ахена долгим путём через Марсель. По его словам, все горные перевалы взяты под охрану лангобардами.
