Раздражало Карла и то, что он никак не мог найти достойную замену Гербиствальду.
Любимый конь был подарен ему шесть лет назад Видукиндом, когда тот приезжал в Аттиниак принимать святое крещение. Торжественное воспоминание! Конь являл собою животное воплощение победы над саксами, это был конь-радость, на нем Карл ездил в Италию усмирять Арихиса, на нем покорял Баварию, на нем ходил противу веталабов, на нем путешествовал по своим владениям. Огромный, рыжий, с желтым хвостом и желтой гривой, он, оправдывая свое имя, и впрямь был похож на осенний лес. Горюя о коне, Карл надумал переименовать ноябрь – а именно в этом месяце конь околел – в гербистманот, то бишь месяц осени. Мысль о переименовании месяцев года ему понравилась. С какой стати франки, коим сейчас нет равных в мире, должны называть месяцы по-римски? Ведь слава римлян миновала! Алкуин, приехавший в Регенсбург к Рождеству, поначалу рассмеялся, а потом сказал:
– А что, это поступок, достойный великого завоевателя и творца новой империи.
– Ты поддерживаешь меня?
– Полностью. Тебе давно пора вводить подобные новшества.
– Я знал, что ты одобришь мою идею! – радовался король.
– И ты придумал уже названия?
– Не все. Только некоторые. Хорошо бы и ты в этом поучаствовал.
– Как ты назовешь декабрь?
– Святым месяцем.
– Хайлягманот? Неплохо. В честь Рождества Христова, значит. Согласен. Январь?
– Винтерманот. Просто и ясно – зимний месяц.
– Февраль?
– Пока не знаю.
– А древние франки как его называли?
– Горнунг.
– Меткое слово! Жестокостудный. Продирающий до костей. Пусть будет – горнунг. А март?
– Лентцинманот – весенний месяц. Апрель – остарманот.
– Месяц Пасхи? Но ведь Пасха не всегда попадает на апрель.
– Почти всегда.
– Ну а май?
– Виннеманот. Так у франков.
– Огородник? Слишком приземленно. Я бы назвал его соловьиным, волшебным, вдохновенным. Май – лучший месяц года и всего лишь – виннеманот… Впрочем, как знаешь.
Слушай, а почему бы нам не назвать апрель карломанотом? Пасха не всегда на него выпадает, а твой день рождения никак с апреля не передвинешь.
– Алкуин! От тебя я такого не ожидал!
– Шуток не понимаешь? Поехали дальше. Июнь?
– Не знаю. В народе каких только нет у него названий – и месяц лип, и всхожий, и солнечник, и дуболист, и переломник…
– Переломник? – изумился Алкуин.
– Да. Брахманот.
– А почему?
– Ну, в том смысле, что он как бы год на две половины переламывает. Летнее солнцестояние, солнцеворот, – объяснил Карл.
– Возможно, это и было бы самым точным названием.
– Ну что, остановимся на брахманоте?
– Давай. Кто там дальше? Июль?
– Хеуиманот. Сенокосник. По-моему, лучше всего. И – народно.
– Согласен. Народ будет доволен.
По совету друг с другом Карл и Алкуин дали названия оставшимся августу, сентябрю и октябрю – аранманот, витуманот и виндумеманот – месяц колосьев, веселый и ветреный.
Увлекшись, они переименовали и названия ветров, дав всем двенадцати франкское звучание.
Остронивинт, зундвестрони, вестнордрони – и так далее. Карл так раззадорился, что вовсе хотел отменить латынь, всюду заменив ее на франкские аналогии, но Алкуин имел трезвость вовремя остановить его и убедить, что латынь все же заслуживает соучастия в языке франков. К тому же он приехал из Тура в Регенсбург не только затем, чтобы творить переименования. Алкуин прибыл с тревожной новостью о быстром распространении адоптианской ереси.
Основателем этого еретического учения был Толедский архиепископ Елипанд. Вопреки постановлениям святых отцов Вселенских Соборов о единстве, но неслиянности божественного и человеческого в Спасителе, Елипанд утверждал, что человеческая сущность в Иисусе усыновляется божественной, а значит, Иисус един в двух лицах. Елипанд был осужден за свои воззрения, но вскоре в Пиренеях, в городе Урхеле, нашелся талантливый проповедник Феликс, вставший на сторону адоптиан. Его проповеди нашли такое количество завороженных слушателей, что ересь стала стремительно распространяться по Аквитании и уже доползла до Тура, где появились спорщики, гневно доказывающие Алкуину, что нужно пересмотреть незыблемые постулаты о Святой Троице.
