Он вернулся в Париж, и с тех пор счастье
и везение не оставляли этого
хитреца до самой смерти.
Андре КАСТЕЛО
Очевидным претендентом считался принц де Конде. Но ведь был еще и Арман-Жан дю Плесси-Ришелье, отныне и навсегда – великий и ужасный кардинал де Ришелье…
Теперь положение кардинала коренным образом изменилось. Он уже не выглядел тем полуссыльным изгоем, каким был еще совсем недавно. Теперь с ним вынуждены были считаться все, причем не только члены Королевского совета.
Что касается парижского общества, то в нем возвышение епископа Люсонского было встречено вполне благосклонно. В частности, известный придворный поэт Франсуа де Малерб писал одному из своих друзей:
«Вы знаете, что я не льстец и не лжец, но клянусь вам, что в этом кардинале есть нечто такое, что выходит за общепринятые рамки, и если наш корабль все же справится с бурей, то это произойдет лишь тогда, когда эта доблестная рука будет держать бразды правления».
Однако «эта доблестная рука» все еще не пользовалась полным расположением короля. Тогдашний венецианский посол, например, докладывал своему правительству следующее:
«Господин кардинал де Ришелье здесь единственный, кто противодействует министрам. Он прилагает все усилия для того, чтобы возвысить себя в глазах короля, внушая ему идею величия и славы короны».
Судя по всему, новоиспеченный кардинал хорошо изучил характер Людовика XIII, сделав упор на его славолюбие и желание во всем походить на своего знаменитого отца. Он упорно внедрял в сознание молодого короля такие понятия, как величие, признание, бессмертие…
Когда же он в кардинальской мантии вошел в зал Королевского совета, всем сразу стало понятно, кто отныне здесь хозяин. И точно – вскоре ему удалось ненавязчиво убедить короля в полной беспомощности и несостоятельности его министров Шарля де Ля Вьёвилля, Николя Брюлара де Сийери, Пьера де Пюизье и других. И, надо сказать, сделать это было несложно, ибо внутренняя обстановка во Франции тогда была крайне неблагополучной. Повсеместно тлели, готовые в любой момент разгореться, очаги недовольства. Серьезно был расшатан и международный престиж Франции, отказавшейся от союза с германскими протестантскими княжествами из религиозно-идеологической солидарности с Габсбургами. И все потому, что на протяжении последних лет как внутренней, так и внешней политикой Франции занимался кто угодно, только не тот, кто был на это способен.
И вот тут-то Людовик XIII увидел в кардинале де Ришелье человека, который должен был, а главное, мог спасти Францию. Он все чаще стал советоваться с ним, все чаще начал прислушиваться к его советам и вскоре уже вообще не мог без них обходиться.
Устранение де ля Вьёвилля
С этого момента Ришелье
стал самым важным лицом в Совете.
Энтони ЛЕВИ
Итак, 29 апреля 1624 года кардинал де Ришелье вошел в состав Королевского совета, но там в тот момент всем, по соглашению с Марией Медичи, руководил 40-летний маркиз Шарль де Ля Вьёвилль, назначенный 11 февраля 1623 года суперинтендантом финансов. Заняв столь высокую должность, маркиз начал с того, что уговорил короля сформировать новый кабинет.
Отставка прежнего министерства была окончательно решена на конфиденциальном совещании между королем, Марией Медичи, де Ля Вьёвиллем и Ришелье. Шарль де Ля Вьёвилль стал первым министром, но Людовик XIII тогда еще не до конца доверял Ришелье, так что тому не было дозволено войти в состав кабинета.
