- Целых два дня, сказала Пенни Уолту на деревенской дороге от станции, ни улиц тебе, ни метро, ни телефона.
- Только мы.
- Тонны спокойствия. А тебе скучно не станет?
- Еще чего. Ты же сама как-то сказала, может, и не для моих ушей вовсе, что подростки родителям своим вовсе не друзья и отрываются сами по себе, и дружить с собственными детьми можно лишь до тех пор, пока у них волосы на лобке не пробьются. Ну а я с тобой дружить всю жизнь буду, вот увидишь.
САД
Марк в шезлонге, фотоны впитывает, Уолт в беспорядочном движении.
- Эти деревья - древние, как время. Яблоня и груша. Еще римляне посадили.
Часть грядки, которую нам предстоить прополоть, была, я думаю, петрушкой и базиликом, но они одичали. Мне нравится мох на кирпичах. Понюхай у меня пальцы.
- Лакрица, ответил Марк, не открывая глаз.
- Ею там все зарастает, вон там, позади. У семян крючки, как на липучках.
- Glycyrrhiza glabra, la reglisse(58). Солодковый корень. Один из самых характерных ароматов.
- Если я даже с ним подружусь, откуда-то издалека сзади донесся голос Уолта, Кристофер, наверное, все равно не даст понюхать. Его лосьон после бритья, как говорит Сэм, - липкий, он думает, лосиная сперма. А свитера и рубашки у него конским потом воняют.
- Как голоса разносятся в этой тишине - она, кажется, сама как-то резонирует.
Послушай.
- Я никогда норвежцев не нюхал.
- Пенни говорит, что мы никогда больше не услышим о любопытстве твоего носа, стоит тебе обнаружить, что существуют люди, гораздо менее нас щепетильные по части купания.
- Вот это как раз самое интересное. Что если носки у Кристофера действительно тошнотны, как львиные клетки в венсаннском зоопарке? Нам что-нибудь от "Феликса Потэна"(59) нужно? А есть книжка, в которой давались бы имена всей этой мошкары, мух и комаров?
- Уолт.
- Adsum(60). Вот тут, посреди того, что я считаю мятой. Квадратный стебель, верно?
- Квадратные стебли у мяты. Уолт, я всецело честен и дружелюбен в своем желании тебя понять.
- Теперь, значит, во мне проблема.
- Под понять, мне кажется, я имею в виду узнать. Кропоткин и Фурье это очень хорошо, равно как и простой здравый смысл, который Пенни применяет с таким авторитетом, хотя по моему частному мнению, вы вчетвером все это придумали, мы же вместе с бедным Кристофером - мы чужаки, пришли снаружи будто бараны на стрижку, невинные и сбитые с толку.
- Бээ.
Марк привстал в шезлонге, снял солнечные очки и почесал в раздумье лодыжку.
Уолт, приподняв бровь, провел языком по верхней губе.
- Подойди сюда, сказал Марк, чтобы я еще раз понюхал твои лакричные пальцы.
- Ну, там сейчас еще и мята, и если это базилик, значит, и базилик, и на письке тоже.
- А это как произошло?
- Откуда я знаю? Самыми интересными должны быть пальцы на ногах - все травы, и лиственный мусор, и сорняки. В голландском журнале из киоска на Ваграм старший брат с джинсово-голубыми глазами и в джинсах, прогнивших в промежности, мастурбирует младшего братца часто и продолжительно, если верить словарю и моей дешифровке грамматики, а промежду тем, как, мне кажется, там написано, когда старший брат - со своими очень дружелюбными друзьями, младший мастурбирует себя сам - постоянно и счастливо, еще два голландских наречия. У них обоих изумительно большие ноги, у двух этих любящих братьев, и члены удешевленного размера.
- И ты душевно веришь, что младший братец сойдет с ума от счастья прежде, чем у него волосы в трусиках заведутся.
- У него уже немного есть. У старшего - клевая густая рощица, как у тебя и Жан-Люка в спортзале.
Марк выдохнул улыбку, притянул Уолта поближе и поцеловал в пупок.
- Ты в самом деле умастил письку лакрицей. У тебя колени дрожат, парнишка.
- С ума схожу.
- Ты пахнешь солнышком, травой и мальчиком.
27
Стоило "роллсу" тихонько укатиться, как Сайрил рванул наверх к Марку, грохоча по лестнице так, что консьержке понравилось. Месье le petit(61) раньше был таким серьезным, суровым.
Он уже развязывал галстук, когда Марк открыл ему дверь.
- Когда поднимался, слышал твою пишущую машинку, сказал Сайрил после бодрого привет.
