* * *
Самандар лежал на постели, устремив глаза в потолок. Картины прошлой жизни проносились перед глазами, как проносятся мимо окон экипажа деревья, зеленеющие поля, степи, горы, реки…
Навсегда врезался в память день, когда он замахнулся ножом на мальчишку Лату[Лату — прозвище, букв.: кожура от опийной коробочки.]. У него вырвали из рук нож: «Что ты делаешь? Ведь у мальчишки молоко на губах не обсохло!» И устад Самандар, прославленный музыкант, гордость всех вечеринок, устыдился: «Надо мне было связаться с этим молокососом! Пойду лучше к Бангаре».
Гнев прошел, но неприятный осадок остался. Сколько ночей танцевал Лату под аккомпанемент Самандара! Их обоих осыпали деньгами, мальчика украшали гирляндами из банкнот!.. Время шло. Лату рос и мужал. Из круглолицего мальчика он превратился в красивого юношу с талией тонкой, как у девушки, он научился играть на сазе, услаждал пеньем гостей на пирушках. Однажды Самандар возвратился домой с резкой болью в голове и во всем теле — сказывалось действие наркотиков. Бангара нежно его поцеловала. В порыве любви он ответил ей горячими поцелуями. И вдруг у Бангары с губ сорвалось:
— Мальчик Лату…
Волна ненависти и мести захлестнула Самандара. Плохо соображая, он спросил заплетающимся языком:
— Что? Что ты сказала?
— Я хотела сказать, что Лату — дерзкий мальчишка. Таращится на меня, так и ест глазами. Но ты не обращай внимания.
* * *
Две ночи Бангара где-то пропадала. Самандар валялся на своей смятой постели, мучимый лихорадкой и одним-единственным вопросом, который ему некому было задать. Тело горело будто в огне и ныло. Он кашлял кровью. Большой дом был пуст. Напрасно звал Самандар свою Бангару, она исчезла бесследно. Наркотики помрачили рассудок Самандара. Он набросил цадар и поплелся к своим прежним друзьям в кафе «Золотая роза». Там он увидел Сидо, одурманенного наркотиками. Когда Самандар спросил о Бангаре, тот расхохотался:
— Не знаю, друг, где твоя Бангара. Может, ушла куда-нибудь или сидит у своей сестры и болтает? Давай поедем, посмотрим.
У Самандара отлегло от сердца. Он подумал, что надо бы взять саз и заработать немного денег. Снова потянуло к чилиму.
Весна была в разгаре, ветер принес с полей аромат цветущего мака.
Скверно было на душе у Самандара. Через полчаса машина остановилась у какого-то дома. Из сада доносились звуки музыки, пенье, серебристый звон колокольчиков.
На Самандара, не успел он войти, посыпались просьбы: «Устад Самандар, спойте, сыграйте…» Но Самандару было сейчас не до музыки. Он едва стоял на ногах. С жадностью выкурил полный чилим и лишь тогда взял саз и запел:
Песню пою, но она не слышит моей песни.
Услышит тогда, когда я стану черной землей.
Он не допел до конца — снова начался приступ кашля.
— Это у него от курения… У каждого свой срок. Может, поспит, тогда полегчает?
— Кто его привез?
Из глаз Самандара текли слезы. Он отложил инструмент, и тут юноша, тот самый мальчишка Лату, громко сказал:
— Сейчас, даст бог, устаду Самандару станет лучше, — и он запел веселую песню:
Запруда за запрудой ломается,
Ручей из цветов извивается…
Раздался серебряный звон колокольчиков. Самандару стало еще хуже. В гневе он готов был задушить Лату, но в руках не осталось силы.
Серебристый звон колокольчиков стал явственней: «Иди ко мне, Бангара. Я жду тебя, Бангара!»
У Самандара будто повернулся в груди кинжал. В газовом свете появились танцовщицы. Самандар попытался встать, но в глазах потемнело. Ему чудилось, будто он лежит на земле, а все остальные парят в небе — там радость и музыка. Кто-то сказал:
— Господин учитель, давай посажу тебя в машину.
К вечеру больничный сад оглашался карканьем ворон.
Оно отдавалось в ушах Самандара, но он лежал молча, не открывая глаз.
* * *
Вдруг ему почудилось, будто его кровать стоит в саду, полном нарциссов. Вспомнилась родная Нангархарская долина. Из груди вырвался тяжелый вздох. Аромат нарциссов щекотал ноздри, проникал в отравленные, больные легкие. Губы Самандара дрогнули, и на них появилось подобие улыбки. Он услышал легкие шаги… Словно фея спустилась с неба. Он увидел свою Бангару в черной чадре, она принесла гирлянду из нарциссов. Он вдохнул чудесный аромат. Хотел коснуться рукой Бангары, но из-за слез, которые текли по его щекам, образ любимой расплылся и исчез.
