— И ведь мы добились этого! Ведь война закончилась констатацией фактического суверенитета! Дальше нужно было просто строить новое государство, показывать себя цивилизованной страной, достойной того, чтобы к ней относились соответствующим образом. Развивать литературу, искусство, спорт. Привлекать к себе разбросанный по миру свой национальный генофонд. Показывать интеллектуальные результаты. Словом, наращивать культурный слой. Нужно было продвигаться дальше, парламентскими методами — формированием общественного мнения, законодательными инициативами, поправками к конституции… Да, разумеется, на это нужны годы, возможно, десятилетия, но это единственно разумный путь. И ведь все для этого было! — парень слабо махнул перед собой рукой: — Нет, на самом деле пошло средневековье: похищение людей, работорговля, казни на площадях… И ведь не казнили ни одного, например, работорговца, так, несколько «бытовиков», прелюбодеев… А далее — вторжение в Дагестан… Терроризм… Показная жестокость: казни снимали на пленку, распространяли… Наивный народ! Думают, что жестокость вызовет дрожание поджилок у русских солдат! А оказывается, все наоборот, от этих картин закипает ненависть и решимость давить гадость!.. Ну, скажите, пожалуйста, какие еще чувства может вызвать картина публичного издевательства над беззащитным человеком?..
Студент подавлено замолчал. Камиль после паузы спросил:
— Слушай! Почему это понятно тебе?.. Мне тоже, в принципе, хоть и не могу похвастаться большим умом. А они что, из другого теста? Или с другими мозгами?
Парень продолжил несколько виноватым тоном, наверное, понимая и свою долю участия в том, что сейчас происходит:
— Это эйфория, порожденная результатами первой кампании: метрополия на коленях, унижена, бей ее, колония, трави из себя раба!.. И после этого, конечно, невозможно говорить о какой-то моральной поддержке со стороны политических сил в России, со стороны общества. Все погублено…
— Ладно, не расстраивайся, парень! — успокоил его Камиль. — Зато домой вернешься, диссертацию напишешь! Школа!
— Если я вернусь отсюда, — студент улыбнулся, глядя перед собой, как будто любуясь какой-то видимой только ему картинкой, — то не скажу ни единого плохого слова про тех, кто меня пленил, кто меня держал и использовал в качестве… в таком нечеловеческом качестве.
— Почему? — удивился Камиль. — Тебе что, хоть кол на голове теши? Моча тебе в глаза, а ты — божья роса?
Парень с готовностью ответил, но перешел на шепот:
— Да потому что вот им, — он кивнул за спину, — была бы выгодна моя критика! Сейчас поясню. Дело в том, что они ведь понимают, что им не победить метрополию… Значит, что? Значит, по их понятиям, метрополия должна сама себя разрушить. Вот всем ясно, что теракты — это их рук дело. Но для обывателя теракты совершают кавказцы, нерусские вообще. Так вот, представляете, если обыватель в массовом порядке ополчится против мусульман, против «черных»? А те, естественно, станут сопротивляться?.. Это гражданская война, которая однозначно работает на разрушение государства. А вот это им как раз и нужно!.. Скинхэды — их пятая колонна! Или нет, шестая?.. Нет, я лично приложу все силы, чтобы они подобного удовольствия не испытали. Я и в телекамеру, когда меня снимали, чтобы пленку отослать на родину, говорил: меня окружают хорошие люди!..
— Ага! — отозвался Камиль. — Люди вокруг меня все больше хорошие, а будут еще лучше, если заплатите названную сумму. Да?..
Камиль заметил, что студент после разговора потерял свою показную веселость, шел потерянный, согбенный под тяжестью тюка, и смотрел перед собой сквозным невидящим взглядом. На одном из переходов он поскользнулся на узкой тропе и, упав под откос на камни, сломал ногу. Его груз распределили между оставшимися носильщиками, после чего погонщики приказали двигаться дальше. Через несколько минут Камиль услышал за спиной щелчок, отозвавшийся горным эхом, и невольно оглянулся.
— Смотри под ноги! — угрюмо буркнул в спину шедший следом пожилой чеченец, который недавно говорил о гуманитарной помощи…
Скоро караван прибыл в Чечню. Здесь стало легче: пошли с помощью лошадей, а последние километры проехали на грузовых автомобилях — позволяла дорога. Говорили, что эту дорогу мостили пленные в период между двумя военными кампаниями, и пленных строителей потом уничтожили.
