«Приезжай скорее, благородный Мерион, — писала Син-Нури, как только ты вызволишь меня из рабства, я вместе с тобой стану искать нашу малютку Сфрагис. Я так тоскую о ней! И тебя постоянно вижу во сне…»
Син-Нури просила мужа захватить с собой драгоценности, все лучшее, что он когда-либо сделал. И он получит взамен свою Син-Нури, а вместе они очень скоро найдут Сфрагис, «Умоляю, поспеши!»
Это письмо, залитое слезами, Камилла и в самом деле отдала одному купцу, который должен был побывать в Тире, в Сидоне и в Пальмире. Она просила его непременно отдать в руки Мериона это письмо. Сейчас она уже беспокоилась не о рабыне, а скорее о том, чтобы получить украшения, сделанные искусным ювелиром. Но случилось так, что купец побывал в Пальмире и в Тире, а в Сидон не заехал — оказалось, не нужно. И письмо осталось у него. Ему не хотелось огорчать знатную покупательницу. Он не сказал ей о том, что не передал письма. Он решил передать его в другой раз. Но поездки в Сидон у него не было в течение целого года, и мольбы бедной Син-Нури не дошли до Мериона.
А Син-Нури ждала. Она трудилась неустанно и очень старательно. Старая Дидона не имела случая побранить ее, Камилла была ею довольна. Однако она удивлялась, почему эта красивая рабыня так неутешна, И еще удивлялась тому, что Мерион не ответил на письмо жены.
* * *
Когда пошел третий год пребывания Син-Нури в доме римского вельможи, случилось так, что собрался и Сидон тот самый купец, который хранил у себя письмо рабыни, Он его не читал, не зная чье это письмо. Он думал это письмо знатной госпожи Камиллы, которая нередко покупала у него дорогие вещи. Он был честным человеком и помнил о просьбе богатой покупательницы. Он взял с собой злосчастное письмо, привез его в Сидон и в первый же день по прибытии разыскал дом Мериона. Ювелира не было дома, а жена его была так приветлива, что сразу же внушила доверие купцу. Она попросила его прочесть письмо, чтобы скорее сообщить Мериону новости. Узнав, о чем писала Син-Нури, миловидная женщина чуть не лопнула от злости. Она тут же сообразила, что не надо называть себя женой, лучше назвать себя сестрой. Она поблагодарила купца, сказала, что немедля передает письмо брату и все будет сделано.
— Как хорошо, что ты доставил нам это письмо, добрый человек! — сказала плутовка.
Как только незнакомец покинул дом Мериона, злодейка, не раздумывая, порвала в клочья письмо и бросила его в очаг. Она была уверена, что поступила справедливо. Смешно было бы тратить деньги на поиски девчонки и отдавать все драгоценности на выкуп Син-Нури. «Что тогда будет со мной? — подумала она. — Не отдавать же мне моего Мериона в руки неведомой Син-Нури. Должно быть, она великая грешница, если боги так наказали ее».
Покинув дом Мериона, купец из Александрии долго размышлял над письмом Син-Нури. Ему было горько от мысли, что бедная женщина напрасно ждала вестей больше года. «Но теперь все будет хорошо. Сестра Мериона так добра и заботлива, она сейчас же передаст письмо брату, и Син-Нури будет довольна».
Прошло двенадцать лет с тех пор, как молодая красивая рабыня вавилонянка Син-Нури попала в дом римского вельможи. Все эти годы она была экономкой. Все эти годы она усердно трудилась и угождала господам. И все эти годы она не теряла надежды встретить своих родных, снова увидеть маленькую Сфрагис и Мериона. Когда мысли о них были особенно печальны, когда ее преследовал страх, что Сфрагис голодает, что ее избивают жестокие люди, и сердце сжималось от боли, она старалась себя утешить. Она говорила себе: «Сфрагис так прелестна, так смышлена и весела, ее пожалеют и накормят. Даже работорговцы имеют сердце. Ведь у них тоже растут дети».
Годы шли, и печаль словно съедала душу Син-Нури. На глазах у хозяев рабыня так быстро старилась, что, равнодушные к судьбе невольницы, они все же удивлялись. Камилла нередко спрашивала Син-Нури, почему она так худеет?
— Ведь я не прячу от тебя еду. Ешь сколько хочешь, говорила госпожа.
— Ты добра ко мне, — отвечала с поклоном Син-Нури, — я благодарна за все, но, видит бог, мне ничего не надо. Жизнь мне не мила. Я жду смерти. Когда я вижу в зеркале свои седые волосы и мертвые глаза, я думаю, что прожила уже долгую жизнь и мне пора на покой.
