Караван идет в Пальмиру - страница 4

— Не о себе ли ты говоришь, прекрасная Каллисфения? — ответил Клеон. — Впрочем, ты вовсе не маленькая, ты длинноногая красавица. Я привык видеть тебя здоровой. Клянусь, как только мы войдем в ворота прославленной кушанской столицы, мы станем свидетелями чуда: к тебе прискачет на арабском скакуне молодой красивый вельможа и предложит пересесть в богато разукрашенные носилки; ты скроешься за занавесками из тончайшего золотистого шелка, и больше мы тебя не увидим.

— Твоя болтовня забавна, Клеон. Но речь идет о девочке Сфрагис. Всю дорогу она корчилась от боли в животе, но Тигр не звал тебя, а посадил бедную девочку в корзину и велел привязать к поклаже. Так она провела много дней, не всегда получая даже воду. Она может умереть, не добравшись до Каписы. Помоги несчастной. Посмотри, она спряталась за аркой. После еды ей стало совсем худо.

Лекарь Клеон вез с собой целебные травы, и каждый раз, когда к нему обращались за помощью, он вытаскивал из тростниковой корзинки какую-нибудь настойку или просто сушеные листья, тщательно размельченные, тут же смешивал их с медом, водой или вином и нередко помогал больным. Как только он осмотрел девочку, он решил, что у нее болезнь печени, и дал ей целебную настойку. Монахи постлали циновку и уложили Сфрагис в тени ветвистых шелковиц. Тем временем привратник сообщил, что в храме начинается богослужение и гости могут посетить храм.

В тенистом саду купцы увидели позолоченные пагоды и дивно разукрашенные стены буддийского храма. Вокруг цвели акации, а по стенам вились сиреневые глицинии, нежные и благоуханные. Позвякивали привешенные к крыше бронзовые колокольчики. Длинные пестрые ленты свешивались с крыш. Белые были символами облаков, голубые — неба, зеленые воды, желтые — земли, красные — огня. Внутри храма, в таинственном полумраке, среди зажженных курильниц и множества глиняных светильников сияли позолоченные скульптуры Будды и бодисатв.

Шло богослужение, и священнослужители, сидя рядами на войлочных расшитых коврах, пели священный гимн Будде. Им вторили флейты, барабаны и маленькие позолоченные арфы. Все они играли слаженно и сопровождали пение необыкновенно тихой и приятной мелодией. Но вдруг в эту прекрасную музыку ворвался ураган все заглушающих звуков. Какой-то рев, тревожный и непонятный, нарушил гармонию. Казалось, сотрясается небо и колышется земля. Тревога охватила гостей. Они в испуге озирались по сторонам, пытаясь попять, кто издает эти странные звуки. И они увидели молодого монаха могучего сложения, который изо всех сил дул в белую витую раковину. Такие раковины можно увидеть только у восточного побережья Индостана. Индийский океан иногда выбрасывал на берег эти редкостные раковины, и тот, кому удавалось подобрать их, считал себя счастливым. Он знал, что за эти раковины могут уплатить даже больше, чем за хорошую лютню. Буддийские монахи считали, что она издает божественные звуки и Будда в своем новом воплощении слышит их.

— Какие же легкие у этого человека! — воскликнул Клеон, который никогда прежде не видел играющих раковин. — Поистине его легкие сделаны из меди, не иначе.

— Таинственно и красиво, — сказал купец из Согда. — Однако наши молитвы перед восходящим Солнцем, с ветками цветущего миндаля в руках, кажутся мне еще красивей. Мы тоже поем свои гимны перед благоухающими золотыми курильницами. Но мы обращаемся к самому Солнцу, к божеству, которое является источником жизни на Земле, а здесь обращаются к человеку, умершему сотни лет назад. Непонятно мне это.

— А мне понятно, — сказал Феофил. — Они последователи выдающегося человека, принца Гаутамы, который призывал к милосердию. Люди очень нуждаются в милосердии. Они устали от зла и насилия. Вот почему, я думаю, они преданы ему и чтут его память. Надо вам сказать, — продолжал Феофил, — что храм Аполлона в Афинах — один из прекраснейших в мире, я в этом убежден, но здесь своя красота и свое величие. Эти люди обладают удивительным вкусом. Посмотрите, как красиво убран храм. Какая изысканная архитектура! А ваятели как искусны! Возможно, что каменные статуи изваяны греками, но эти ваятели уже отошли от чисто греческой скульптуры и сделали нечто новое, именно то, что нужно было для буддийского храма.