История отношений Кайона с Караджале тоже началась весьма обыденно. Патологический графоман, пробующий свои силы во всех жанрах, прислал и в редакцию «Мофтул ромын» стихотворное сочинение в модном декадентском стиле, посвященное волосам своей возлюбленной. Редактор немедленно откликнулся, правда, не совсем так, как это ожидал молодой автор. В «Мофтул ромын» от 5 мая 1901 года Караджале под псевдонимом Ион опубликовал выдержки из сочинения Кайона, сопровождая их ироническими комментариями. Статья называлась «Парикмахер, поэт и дама, которая чесалась». Кайон пришел в ярость и решил отомстить.
До этого момента история кажется банальной и вряд ли достойной упоминания. Невероятное начинается позднее, когда оказалось, что прыщавому юнцу, охваченному спазмами раненого честолюбия, позволили, вероятно, даже помогли, оклеветать самого известного из всех находящихся тогда в живых румынских писателей, возбудить к нему всеобщее подозрение, заставить его трепетать от обиды и беспомощности.
Месть Кайона состояла в следующем. В еженедельнике «Ревиста литерарэ» («Литературный журнал») от 30 ноября 1901 года была опубликована статья «Господин Караджале». После краткого злобного вступления, написанного с шипением и свистом, автор статьи Кайон обвинял Караджале в том, что драма последнего «Напасть» не что иное «…как плагиат одной венгерской пьесы «Невезение», написанной Иштваном Кемени и переведенной на румынский язык Александром Богданом в 1848 году, в Брашове». Кайон приводил доказательства преступления Караджале — реплики из третьего действия пьесы «Невезение» и весьма похожие на них цитаты из «Напасти». Охваченный азартом разоблачительства, он попутно характеризует и остальные пьесы Караджале как тривиальные пустяки и сравнивает их автора с Калигулой на том веском основании, что он позволил устроить в свою честь торжественный банкет.
Кайон не знал меры. Клеветником владело исступление злобы, которую он не мог обуздать, оно делало его почти невменяемым. Подлинная вина за его поступок лежит, конечно, на тех, кто прятался за его спиной, кто позволил ему напечатать свои бредовые обвинения. Редактор газеты «Ревиста литерарэ», посредственный поэт-символист Т.М. Стоенеску, близкий к поэту Ал. Мачедонски, старому врагу Караджале, самоустранился и предоставил свой орган полностью в распоряжение Кайона. Номер со злополучной статьей был подписан не Стоенеску, а Кайоном.
Статья эта, естественно, вызвала сенсацию. Правда, литераторы родом из Трансильвании, проживавшие тогда в Бухаресте, сразу заподозрили, что речь идет о грубой фальшивке, ибо никто из них не помнил, чтобы в Брашове существовал когда-либо переводчик Александру Богдан. Никто понятия не имел и о венгерском писателе Иштване Кемени, тем более что это очень распространенная фамилия среди венгров. Несколько человек, в том числе и молодой Михаил Садовяну, отличавшийся очень мягким и добрым характером, хотели проучить негодяя, посмевшего поднять руку на Караджале. Но Кайон опубликовал вторую статью: «Господин Караджале не плагиатор, а копировальщик», в которой приводил новые доказательства, новые цитаты из «Невезения» и «Напасти». Кайон утверждал, что перевод пьесы «Невезение» напечатан кириллицей и давно стал библиографической редкостью, но он все же располагает одним экземпляром этой книги; он преподнесет его румынской академии, дабы она могла быть использована теми, кто собирается «…описывать наши литературные нравы в конце 1901 года».
Статьи Кайона лишний раз подтвердили правильность изречения героя Бомарше Базиля: «Клевещите, клевещите — что-нибудь да останется!»
Больше всех был потрясен сам Караджале. В первые мгновения он подумал, что произошло невероятное и что существует на самом деле пьеса, напоминающая «Напасть». И он тоже занялся поисками трудов никогда не существовавшего драматурга Иштвана Кемени. Друзья Караджале провели специальное расследование в Брашове. Оно дало тот же результат: и Кемени, и Александру Богдан — плоды больного воображения Кайона,
Но дело было сделано. И Караджале, лучше других разбирающийся в общественных нравах, понимал, что он скомпрометирован всерьез и надолго. Что доказать правду будет трудно. Потому что правда, конечно, побеждает ложь, но происходит это далеко не сразу. А тому, кто дожидается этой победы, часто не хватает времени, он может не дожить до заветного дня.
