ПЕРЕЛОМНЫЙ ДЕВЯТЬСОТ ПЕРВЫЙ
Как объяснить тайну переломных моментов человеческой жизни? Но каждый человек знает, что «всему приходит свое время». И вот наступает момент, когда человек как бы стоит над итогом всех своих предыдущих дней и глубоко чувствует: что не сбылось до сих пор, уже не сбудется вовек, настало время отбросить старые надежды, расчеты и иллюзии — надо считаться с одной только правдой.
Таким переломным временем в жизни Караджале был 1901 год.
Если перечислить события, случившиеся с Караджале в девятьсот первом, может показаться, что ничего особенно важного и непоправимого не произошло. Год был пестрым, как и многие предыдущие годы. Он принес писателю удачи и разочарования, радости и огорчения. Он начался с банкета, отметившего двадцатипятилетие литературной деятельности Караджале. На самом деле прошло уже двадцать семь лет со времени его литературного дебюта, но это не столь важно: существенным было то, что видные деятели культуры все же решили отметить юбилей. В течение года были и другие поводы, чтобы юбиляр почувствовал удовлетворение. Весной он начал издавать вторую серию своего юмористического листка «Мофтул ромын», а осенью вышел из печати сборник рассказов «Моменты». Успехи, как и раньше, чередовались с неудачами и огорчениями. Уволенный с очередной государственной службы, Караджале вынужден был снова открыть пивную. И она опять не оправдала его надежд. 1901 год — это также год судебного процесса, вошедшего в биографию писателя под названием «дело Кайона». Журналист, обвинивший автора «Напасти» в плагиате. подписывал свои пасквили псевдонимом «Кайон».
Во всех этих событиях нет ничего принципиально нового. В жизни Караджале бывали удачи не менее значительные, чем выход в свет сборника «Моменты». И он уже не раз подвергался недостойным нападкам в печати. И терпел крах в своих коммерческих начинаниях.
Почему все же хочется выделить 1901 год?
Прежде всего потому, что этот типичный для Караджале в пору его зрелости год с особой силой обнажил его двойственное положение в обществе. Все, что было уже давно характерно для его жизни — слава и материальная необеспеченность, признание серьезной критики и холодное равнодушие официальных учреждений, любовь вдумчивых читателей и ненависть шовинистов, готовых на любую подлость, чтобы остановить караджалевское перо, — проявилось в 1901 году с очевидностью, не оставляющей больше места для иллюзий.
Вспомним, что трезвый, ироничный, всевидящий Караджале был человеком страстным и увлекающимся. Вспомним, как часто пытался он осуществить нереальные планы, начинал и бросал, надеялся, ошибался в своих надеждах, мучился и терзался, но не сдавался и начинал все сначала. 1901 год был некой вехой на этом пути. Пережив события этого года, Караджале уже не смог оставаться таким, каким он был раньше. Что-то окончательно сломилось в его душе. И когда случайное стечение обстоятельств позволит ему круто изменить жизнь, он покинет Румынию и переедет с семьей в Берлин. Можно не сомневаться, что 1901 год сыграл немалую роль в принятии такого решения.
Но прежде чем рассказать о событиях этого года, попробуем представить себе, каким был тогда Караджале.
Ему исполнилось сорок девять лет. Внешне он мало изменился за последние годы: с фотографий на нас глядит все то же застывшее в напряжении усатое лицо, сквозь очки видны большие круглые глаза. Гордая посадка головы, неподвижный, устремленный в неведомые дали взгляд производят впечатление надменности, кажется, что перед нами человек, постоянно углубленный в себя и не обращающий внимания на окружающих. На групповых портретах он похож на важного провинциала, который боится уронить свое достоинство. Холодная неподвижность лица, запечатленного на фотокарточках, ироническая противоположность реальному темпераменту. Потому что и на пятидесятом году своей жизни неня Янку все еще был олицетворением энергии, подвижности, беспокойного любопытства. Фотография продолжают оставаться мертвой маской в сравнении с его живым, переменчивым лицом.
Вот свидетельство дочери писателя Барбу Делавранча — Челлы, знавшей Караджале с детства:
