— Не забудь о сделке, — напомнил босс, когда Болан садился в машину.
— Лучше назовем это пактом смертников, — уточнил Палач. — В противном случае я не оставлю тебя в покое до самого твоего конца.
— Или твоего! — громко рассмеялся Спилк и направился назад.
Болан вел машину с чувством удовлетворения. Он не разрушил вражий дом, но ему удалось отомкнуть все запоры от его дверей. Пока достаточно и этого.
Он смог проверить силу босса и убедился в том, что тот способен оказать достойное сопротивление. И еще одно не вызывало у него сомнений: отныне с территории Мексики «Коза Ностра» не будет проводить своих операций.
Болан радовался от души, что так все обернулось.
И он даже не догадывался, какие сюрпризы еще поджидают его по дороге в Акапулько.
В действительности бойня только-только начиналась...
Болан всегда дорожил своими соглашениями и налаженными связями. Поэтому прежде всего он намеревался вернуться к Джону Ройалу и, выяснив, куда тот собирается податься, помочь ему в организации бегства.
Кроме того, следовало решить, что делать дальше с Мартой Канада и шестью девушками. В разговоре со Спилком Болан намеренно не затронул данную тему, резонно полагая, что это только осложнит и без того непростую ситуацию.
Он прямо заявил Спилку, что ни о какой сделке не может быть и речи, пока он целым и невредимым не вернется домой. Но тут была одна Хитрость. В число целых и невредимых он также включал Ройала, Марту Канада и шесть девиц, назначенных к отправке в Тампико.
Оставив машину Спилка на пляже Хорнос, Болан пешком отправился к себе — в маленькую «виллу» на холмах, высившихся над восточной частью залива.
В действительности же «виллой» этот дом назывался скорее ради красного словца, нежели являлся таковым на самом деле. Штукатурка на стенах потрескалась, полы скрипели, мебель в комнатах была изрядно ветхой, а то и просто поломанной, но зато все кругом было прибрано, чисто вымыто, а в самом доме царили покой и тишина, так что ничего другого Волану в принципе и не требовалось.
В доме хранилось оружие и все необходимое для выживания в условиях военных действий, разнообразная одежда и всяческие туристские приспособления; в гараже стоял арендованный автомобиль. С момента своего прибытия в Акапулько Болан наведался сюда всего два раза, и вот теперь ему предстояло окончательно распрощаться с этим домом максимум через несколько часов.
Мак принял душ, побрился и облачился в соответствующий ситуации костюм — черные брюки, рубашку с открытым воротом, черный галстук и мягкие туфли-мокасины. Затем подвесил под мышку кобуру с «береттой» и поверх всех своих одеяний натянул легкий спортивный костюм. Закончив приготовления, он критически осмотрел себя в зеркало.
Сунув в карман спортивной куртки солнцезащитные очки, он покинул дом.
Еще на подступах к вилле Ройала Болан почуял неладное.
Во-первых, машины Ройала не было на месте. Во-вторых, в доме были погашены все огни — только на лужайке, спускавшейся к пляжу, горели несколько фонарей.
В нескольких сотнях футов от виллы Болан остановил машину. На восточной части залива царила тишина — настало время, когда тысячи приезжих переводили дух после жаркого дня и начинали готовиться к вечернему веселью. А в восемь вечера повсюду опять начнется праздник, и людской водоворот, расцвеченный огнями, выплеснется на улицы Акапулько. А пока все отдыхали... Но от странной тишины, царившей вокруг виллы, делалось не по себе.
По кромке пляжа Болан достиг дома Ройала, быстро перемахнул через стену и юркнул в тень. Выждав немного, он двинулся к бассейну. Возле мраморного парапета, не заходя в круг света, отбрасываемого фонарем, он закурил и прислушался.
Со стороны бассейна донесся слабый всплеск.
Болан разыскал выключатель и, врубив подводное освещение, подошел к краю бассейна.
Точно!
Труп, облаченный в белый костюм, лежал на дне и сквозь восьмифутовую толщу воды широко раскрытыми, неподвижными глазами в упор смотрел на Палача.
— Первый, — пробормотал Болан и вошел в дом.
Предчувствия не обманули его: в комнате для игр, скрючившись на полу, неподвижно застыл второй — связанный по рукам и ногам и с дырой во лбу. Этим вторым был единственный и неповторимый Джон Ройал.
