— Некоторое время, — тихо вставил Болан.
— Ну да, до тех пор, пока не начнут увядать. Но, черт побери, так начинали многие особы, сделавшие потом весьма недурственную карьеру. Причем на вполне законных основаниях. Да что далеко ходить за примерами — приглядись-ка повнимательнее к Голливуду! Я к этому не имею отношения, но суть одна: вряд ли то, что там происходит, можно назвать белым рабством.
— Случаются исключения, — снова вставил Болан.
— Конечно! И именно поэтому мне часто по ночам снятся кошмары. Пока девушки играют в эти игры по написанным для них заранее сценариям, они, безусловно, способны подняться достаточно высоко.
— А если они вдруг заартачатся?
— Тогда — на Тампико, — вздохнул Ройал.
— Что такое Тампико?
— Это к западу от Алджиерса.
— Понятно.
— Они плохо кончают, Болан.
— Я не сомневаюсь.
— Сегодня вечером туда отправят сразу шестерых красоток.
— По какому маршруту?
— На самолете компании — реактивном лайнере «Лир». В шесть он прилетает из Тампико и почти сразу же убывает обратно. Каждый день, как челнок.
— Тампико — конечный пункт?
— Не знаю. Скорее всего — нет. У них туг очень разветвленная сеть. Но одно я знаю точно: сегодняшним рейсом прибывают несколько очень высокопоставленных персон. Ребята из мафии.
— Надо думать, ты не просто так все это рассказываешь?
— Конечно.
— А зачем тогда?
Актер громко вздохнул.
— Мне до жути надоел весь этот сволочизм.
— Ты, наверное, здорово устал.
— Еще бы! Понимаешь, Макс ни в грош не ставит человеческую жизнь, ему плевать, что у других тоже есть какие-то проблемы, свои радости, печали, свои цели, наконец! Похоже, его ничто толком не волнует. Но ты бы видел, какие крокодиловы слезы он проливал, когда долбанулась его чертова яхта. Вот это было горе! Словно мать родную хоронил. И так во всем.
— Ну, этим-то меня не удивишь, — заметил Болан. — Такое как раз в порядке вещей.
Актер скосил глаз на его наручные часы:
— Уже почти половина шестого.
— Ну и что?
— Ты поедешь со мной в аэропорт?
— Да, но сначала мне нужно позвонить.
Ройал коротко кивнул в сторону телефонного аппарата.
Болан снял трубку и уверенно набрал местный номер. Голос с испанским акцентом отозвался почти сразу.
— Вилла Спилка.
— Пригласите, пожалуйста, господина Спилка. Говорит Мак Болан.
— Секунду.
В трубку ворвался другой голос — низкий, жесткий, не допускающий никаких шуток:
— Так кто это звонит?
— Мак Болан. У меня нет времени, так что давай твоего босса, и поживее!
— Ну, ты остряк...
— Я не люблю повторять дважды.
— Ладно, сейчас.
Глаза актера стали совершенно круглыми. Он сдавленно прошептал:
— Ты — сумасшедший...
Болан взмахом руки заставил его замолчать, и в этот момент к линии подключился другой аппарат.
— Говорит Спилк!
— Я послал тебе яхту. Ты ее встретил?
— Сукин ты сын, ублюдок дерьмовый, — ровным, ледяным тоном произнес босс. — Что ты надеялся этим доказать?
— Только то, что это мне по силам. Теперь ты убедился, Спилк?
— Я бы хотел кое-что обсудить с тобой, Болан. С глазу на глаз.
— У тебя скоро появится такая возможность. А пока имей в виду: я звоню, потому что хочу предложить тебе одну сделку.
— А точнее?
— У меня есть кое-какой товар для тебя.
— В самом деле?
— Да, Спилк. Мне кажется, рынок яхт окончательно накрылся. Теперь, пожалуй, я буду продавать дома.
В трубке воцарилось молчание.
— К чему ты клонишь? — спросил наконец Спилк.
— Есть одна очень недурственная вилла, Спилк, которую я между делом опутал проводами. Следишь за моей мыслью? Если хочешь приобрести этот симпатичный домик, я могу убрать провода.
— Ты псих!
— Не исключено. Но уж будь уверен, с проводами я умею обращаться. Я чувствую, ты мне все еще не веришь. Тогда я покажу тебе другой фокус. Хочешь?
— Как-то я не улавливаю ход твоих рассуждений, Болан. Это слишком сложно для меня.
— Я так и думал. Впрочем, рано или поздно ты поймешь, придется это сделать. Я разбираю твою империю на части, Спилк. Дошло? И в ближайший час я отправлю тебе очередной ее кусочек. Жди!
— Эй, послушай! Давай разберемся!..
— Зачем тратить впустую бесценное время друг друга? Я вижу, ты не готов к подобной сделке. Вот и хорошо. Когда я отправлю тебе второй кусок, мы можем снова переговорить.
