Впрочем, Бабалы пока не решался прямо выступить в защиту Ивана Петровича. И не только потому, что по возрасту был моложе Новченко, — нет, он еще не имел права голоса потому, что на стройке-то провел всего несколько дней, не разобрался во всем как следует.
И опять он покосился на Ханина. Однако хоть тот уже подошел к общей группе, но и бровью не повел даже тогда, когда Новченко обрушил на бедного Ивана Петровича откровенную матерщину. Стекла его пенсне поблескивали на солнце холодно и равнодушно.
А когда наконец Новченко выдохся, Ханин, вместо того чтобы одернуть его и оборонить Зотова от грубых упреков и угроз, принял сторону начальника строительства. Обращаясь к Ивану Петровичу, он процедил:
— Видно, нянчились с тобой слишком, товарищ Зотов. Вот ты и распоясался. Тебя давно следовало бы выгнать со стройки.
Тут уж Бабалы не выдержал:
— За что?
— За головотяпство.
— Что Иван Петрович головотяп — еще не доказано. И в безобразиях, творящихся на участке, виноват не только он.
Холодный блеск пенсне ударил прямо в глаза Бабалы:
— Кто же еще?
— А вот в этом вы должны были разобраться. И оказать Ивану Петровичу необходимую помощь. Да, да, его надо было поддержать, а не валить все на его голову! Это легче всего…
— Гм… Вы, как я понимаю, даете указания руководству стройки? Не слишком ли много вы на себя берете, товарищ…
— Товарищ Бабалы Артык, — подсказал Новченко, успевший уже несколько остыть. — И кончайте спорить. Спор — бесплодный. Зотов уже снят с должности. Бабалы Артык как раз и назначен новым начальником участка Рахмет. Поздравим же его и с назначением, и с приездом.
Бабалы подумал, что вот с этого Новченко и следовало бы начать, тогда, может, вся ситуация не приняла бы такого острого характера, и Иван Петрович не обливался бы потом от обиды, страха и унижения.
Зотов все стоял перед Новченко в беззащитной позе, растерянно моргая белыми ресницами:
— А… а куда же меня, Сергей Герасимович?
— А ты, дорогой, можешь катиться на все четыре стороны. В партии, возможно, тебя и оставят, но на строительстве Большого канала тебе не место!.. Я бы с удовольствием отдал тебя под суд… Да не хочется класть пятно на участок. Вот так, гражданин Зотов.
У Ивана Петровича опустились плечи. Бабалы казалось, что он вот-вот расплачется… Самое время было за него вступиться.
Бабалы, однако, знал, как упрям Новченко. Сергей Герасимович не привык брать обратно свои слова. Если уж что скажет — умрет, а от своего не отступится.
Как-то на строительстве Сарыязинского водохранилища он приказал шоферу ехать по дамбе, которая была еще слабо укреплена. Шофер видел, что машина здесь не пройдет, но ему ничего не оставалось, как подчиниться приказу Новченко — спорить с ним решались не многие. Не проехала машина и десяти метров, как колеса завязли в рыхлой глине. С трудом удалось вытянуть машину из глины, шофер дал задний ход, а Новченко повторил приказ: вперед!.. Снова машина увязла, снова ее пришлось выволакивать. На заколдованное место насыпали сухой земли, — не помогло. Машина, едва двинувшись вперед, застревала, ее вытаскивали, и так повторялось много раз, до тех пор пока шоферу наконец не посчастливилось проскочить злополучный участок. Новченко был доволен, хотя если бы он поехал стороной, то потерял бы две-три минуты лишних, а на преодоление трудной дороги потратил целый час. Это его, однако, не удручало, он был доволен — потому что добился все-таки своего!..
Таким знал Сергея Герасимовича Бабалы и потому медлил, раздумывая, как бы к нему подступиться…
Но когда-нибудь надо же было начать! И он сказал:
— Сергей Герасимович… У меня к вам просьба…
— Только одна? — насмешливо переспросил Новченко. — Что ж, говори.
— Скажу. Но с условием, что вы выслушаете меня до конца, не прерывая.
— Вот как! Еще не приступил к работе и уже ставишь условия?
— Не такие уж невыполнимые, Сергей Герасимович.
Новченко усмехнулся:
— Это для кого как. Ладно, товарищ начальник, постараюсь сдержаться и не перебивать тебя. Говори.
— Видите ли, Сергей Герасимович… Полностью я в курс дела на участке, естественно, не успел еще войти. Но кое-что Мне уже ясно. Прорех тут более чем достаточно, но не все они возникли по вине Ивана Петровича, он просто не в силах был многие залатать…
