– Я и так не собираюсь нападать на Сирену!
– Вот видишь? Значит, это ничего не изменит. И бояться тебе нечего.
Антелла молчала. Я же вспомнила о кинжале, который как ни в чем ни бывало висел на поясе, как и кошель, и фляга с водой из реки забвения.
Видимо, эта вещь создана не магией, иначе она бы исчезла вместе с одеждой. Образ кошеля удерживает сила находящихся в нем амулетов, а фляги – магическая вода.
Я черканула кинжалом по тыльной стороне ладони, протянула его Жану, собравшемуся было вцепиться в запястье зубами. Когда из его раны закапала кровь, мы, подняв каждый руку на уровень груди ладонью к себе, прижали друг к другу чуть окровавленные запястья.
Достаточно было двух слов. Горло отчего-то пересохло.
– Обязуюсь хранить…
Ученик с небывалой серьезностью посмотрел на меня.
– Обязуюсь учиться…
Я сунула окровавленную руку в кошель, вытащила Энк и провела им по ране. Остался едва заметный зеленый след. Жан удивленно смотрел на амулет, и мне пришлось залечить его рану самостоятельно. Сирена уставилась на свое запястье. Постепенно верхние слои кожи разошлись, выступила кровь. Я и не знала, что она так может. Антелла собралась было отступить назад, но, увидев, что ее ученица без малейших колебаний вскрыла собственную руку, шагнула вперед. Я невольно услышала, как она убеждает сама себя.
«Нельзя, буду выглядеть трусихой… всего-то несколько капель крови…»
С неприязнью посмотрев на кинжал, который я ей протянула, принцесса чиркнула по руке тонким огненным лезвием – это не ее способности, а действие какого-то амулета. Кровь орошила камень, и Антелла с Сиреной в точности повторили наши действия. Принцесса, залечив свою рану, собралась было убрать амулет, но вспомнила о своей ученице и протянула Энк ей. Сирене пришлось использовать новый для нее артефакт самой, но я не думала, что Антелла о ней вообще вспомнит. Может, она вовсе не такая плохая, какой я ее считала?
– Мне пора, – повторила я.
Они остались в комнате, все трое. В мыслях Жана царило пугающее молчание, Антелла гадала, что за испытания меня ждут. У Сирены в голове потрескивали искры – она думала, почему нельзя пойти со мной, вспоминала обычаи ведьм.
Я пошла к завалу. Когда я забралась на верхний камень перевала, меня окликнула Сирена.
– Рита! – я уже находилась по другую сторону, но услышала и высунула голову.
– Что?
– Удачи.
Кивнув, я спустилась в Главный Зал, отвернулась от каменной горы, за которой остались мои новые друзья. На меня смотрели не меньше десяти пар глаз. Причем с уровня, составляющего примерно половину высоты средней ведьмы.
Дети. Дети ведьм. Та же сила, но далеко не та же выучка. Они еще не умеют ненавидеть, они росли вместе с Жаном и Сиреной.
– Ты – Рита?
– Да.
– Кран-пель нам про тебя рассказывала, – задумчиво произнесла одна из девочек.
– Что рассказывала?
– Что ты не маг.
Я опешила.
– А кто?
– Что ты ведьма, как мы.
Очень интересно! Наверное, она не хотела, чтобы обо мне помнили плохое.
– Но ты человек, – вновь подала голос крайняя справа ведьмочка.
– А почему? Что меня отличает от ведьмы?
– Фели, зачем ты с ней говоришь? – прошипела стоящая в центре.
– Сила. Срок жизни. Обычаи. Привычки. Ты убивала таких, как мы, и говоришь, что не отличаешься от нас? – Фели никак не отреагировала на сказанное другой ведьмой.
– А ну замолчи! Мы просто пришли заплести ей волосы – с нарастающей злобой спросила та.
– Вагшелгл, нам тоже интересно, замолчи, – заговорили девочки справа и слева от маленькой ведьмы. Та пораженно затихла. Видимо, она не привыкла, что ее не слушаются.
– Во-первых, я никогда в жизни не убивала ведьм. Клянусь силой, – я подняла руку, и вокруг нее взвились белые и голубые нити.
– Это правда, она же поклялась… – загалдели ведьмы.
Я встала на колени.
– Во-вторых, я жила с ведьмами с самого детства и питаю к вам более добрые чувства, чем к людям – у них куда более непонятные и странные обычаи и суеверия. Они верят в разные небеса и разных богов, они не могут объединиться.
Девочки определенно удивились – как можно верить в разные небеса?
Если убрать их ненормальный цвет глаз, они будут точь-в-точь дети людей…
