Россия. Москва. 1 февраля 1997 года. 11.00
Черная «Волга» с тонированными стеклами мчалась по заснеженным улицам Москвы. Повернув в районе метро «Сокол» налево, «Волга» стремительно проехала несколько метров по улице Алабяна, затем повернула направо. Вскоре пейзаж за окнами машины резко изменился: каменные дома закончились, и появились заборы, за которыми располагались одно– и двухэтажные деревянные дома. Создавалось впечатление, что машина неожиданно из Москвы попала в небольшую уютную деревушку. Но это был знаменитый поселок художников Сокол.
Этот поселок давно утратил свое назначение. В небольшом оазисе, который находился практически в центре столицы, выросло несколько коттеджей. Кое-где еще оставались деревянные дома, но и они были переоборудованы. Среди новых обитателей поселка были в основном «новые русские» и вообще небедные домовладельцы.
Черная «Волга» остановилась у одного из домов. За массивным зеленым забором виднелся большой двухэтажный сруб, покрытый красной еврочерепицей. Из машины вышли мужчина лет сорока пяти – пятидесяти, в черном пальто, худощавый, высокий, и двое упитанных мужчин, одетых в короткие куртки. Один из них держал в руке рацию. Подойдя к калитке, мужчина нажал на кнопку звонка и тут же посмотрел вправо, где виднелся глазок видеокамеры. Зуммер сработал тут же. Калитка автоматически открылась. Все молча вошли на территорию особняка. Мужчина в сопровождении спутников подошел к дому.
Высокий мужчина – в недалеком прошлом полковник КГБ, а ныне один из руководителей таинственной охранной фирмы, сформированной из бывших сотрудников того же ведомства. Куратор, как называли его сейчас, направлялся к своему начальнику, отставному генералу КГБ – Координатору.
Через несколько минут мужчина вошел в просторную комнату – приемную. Раздевшись и оставив своих спутников, выполнявших функции телохранителей, в этом помещении, он подошел к массивной деревянной двери и, приоткрыв ее, спросил:
– Разрешите войти?
Он обращался к пожилому седоволосому мужчине, сидящему за письменным столом.
– Входи, – разрешил тот.
Седой, невысокого роста мужчина, одетый в генеральские брюки с лампасами и свитер, бородатый, чем-то напоминающий Армена Джигарханяна, медленно встал и двинулся навстречу Куратору, протянув руку для приветствия.
– Ну, здравствуй, – сказал он. – С чем пришел?
– Здравия желаю, товарищ генерал, – четко, по-военному ответил мужчина, крепко пожимая протянутую руку.
– Вижу, что с плохой вестью пришел, – сказал Координатор, внимательно глядя в глаза Куратору.
– Да, – кивнул тот. – Контора стоит на ушах.
– В каком смысле? Ты был на Лубянке?
– Нет, это просто выражение наше, прежнее...
– Давай рассказывай, что у тебя стряслось!
– Племянник наш, который в Греции живет, Солоник...
– Что с ним? – насторожился генерал.
– Вчера поздно вечером получили информацию от нашего источника с Шаболовки... Они, в свою очередь, получили информацию, что наш племянник живет в Греции. Поехали его «принимать».
– И что, «приняли»?
Куратор сделал паузу, словно подбирая слова.
– Там непонятка дальше идет, – наконец проговорил он.
– Какая еще непонятка? – раздраженно переспросил Координатор.
– Короче, они приехали... Как они утверждают, он был уже мертв.
– И кто его?
– В том-то и дело, что неизвестно. То ли бандиты...
– Какие еще бандиты?
– Да этот, отморозок, мелкий авторитет, Укол...
– Укол, Укол... – Координатор помолчал, вспоминая что-то.
– Да он за ним давно охотился. А может быть, менты.
– А как они могли его арестовать – без Интерпола, без греческой полиции? – поинтересовался Координатор.
– В том-то и дело, что никак. У них даже оружия с собой не было.
– А может, они двойную игру ведут?
– Там еще не все понятно, товарищ генерал, – сказал Куратор. – У нашего племянника был двойник.
– Двойник? – Координатор удивленно поднял брови кверху. – Почему я об этом ничего не знал?
