Но это оказалась Жанна. Она смущенно улыбнулась и вошла в квартиру.
— Слушай, у меня сроки поджимают — скоро книгу сдавать… А кофе кончился. У тебя нет лишней пачки?
Кики понимающе кивнула: когда Жанна заканчивала книгу, стук машинки раздавался по всему подъезду круглые сутки. Она имела обыкновение затягивать сроки сдачи нового романа, а значит, работать приходилось в том числе и ночами. Тут без кофе никак!
— А ты в курсе, сколько времени? Я вообще-то спать собиралась, — крикнула она из кухни, разыскивая в шкафах резервную пачку молотой арабики.
— Но у тебя свет горел. Я специально сходила на улицу, посмотрела.
Жанна тоже вошла в кухню и уселась, подперев подбородок ладонями. Видок у нее был тот еще: замученная жизнью женщина, под глазами — круги, цвет лица живо напоминает о молодой весенней листве.
— Черт, хоть дух переведу.
— Не хочу тебя расстраивать… Но по-моему, стоило бы хоть изредка спать. И заодно есть.
— Хорошая идея. Главное, свежая. Ладно, спасибо за кофе, вот только… — она замялась, и Кики с тяжелым вздохом осведомилась:
— Ну что еще?
— Сигареты у меня тоже кончились…
— Попробую поискать.
Оставив Жанну в кухне, Кики поискала сигареты, обнаружила в ящике стола забытую пачку и издала радостное восклицание.
— Вот держи, — сказала она Жанне, которая уже стояла в прихожей, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Незаконченная книга манила и звала ее.
— Спасибо, я пошла.
— Ага, удачи тебе.
Все! Ее больше ни для кого нет, даже если в дверь начнет ломиться Стас, или Раменский, или целая орда убийц. Горячий душ — и спать, спать!
Выходя из ванной, она ощущала во всем теле блаженную легкость, а в голове — приятную пустоту. Никаких обременительных мыслей, никаких подозрений… Завернувшись в полотенце, Кики прошлепала босиком на кухню и подогрела в микроволновке молоко. Горячее молоко на ночь — и спать будешь крепко, как младенец!
Со стаканом в руках она побрела в комнату, но наткнулась взглядом на стойку с газетами и грязными чашками… И замерла в недоумении.
Листов с распечатанной заметкой о гибели Павла Холода на стойке не было, хотя Кики помнила совершенно точно, что просматривала их утром перед уходом на работу. Она лихорадочно перерыла все вокруг, ища листки. Оставалась слабая надежда, что бумаги просто затерялись в вечном беспорядке. Но ни на полу, ни в залежах газет, ни в каком-то другом месте их не было.
Они просто исчезли.
Вернее, их кто-то взял. Кто? Сегодня в ее доме побывали все четверо: сначала Стас, потом Дружинины, потом — Жанна. И все были на кухне, и некоторое время были там совершенно одни, а значит, имели возможность преспокойно взять заметки.
Из этого следует, что Кики находится на верном пути, и статья о гибели Холода имеет какую-то ценность для расследования. Но в таком случае, ее догадка еще раз подтвердилась: только кто-то из друзей мог украсть листочки со статьей, а значит, и совершить убийство…
* * *
На следующий день Кики решила злостно прогулять работу. Она позвонила в офис и слабым голосом сообщила секретарю, что заболела. Простудилась. Если возникнут какие-то вопросы, пусть звонят ей на мобильный. И отключилась, пока секретарше не пришло в голову соединить ее с кем-либо из начальства.
На душе было погано, а еще ее неотступно преследовало ощущение, что умер кто-то из близких. Зимний сумеречный свет за окнами казался грязным и унылым, словно глубокой осенью.
Один из самых близких совершил убийство — уже этого достаточно, чтобы надолго выйти из колеи. Но когда этот же человек, тот, кому ты доверяла, кого уважала, поворачивает ситуацию таким образом, чтобы виноватой оказалась именно ты… Что ж, такой поворот событий кого хочешь вгонит в депрессию.
Кики уселась на кухне с чашкой кофе и сигаретой. Есть не хотелось. Думать об убийстве, подставе и прочих прелестях жизни тоже не хотелось, но уставшие «серые клеточки» вяло подсовывали различные версии.
Кстати, — подсказал внутренний голос, главный и единственный ее соратник, — обрати внимание на Вадима. Очень подозрительный, между прочим, товарищ!
В этом пункте Кики была с ним согласна: только у Вадима мог быть мотив. Правда, слабенький и неубедительный, но все же…
