С Великим Новгородом придется посложнее, но учитывая, что там у власти торгаши, вне всяких сомнений в конечном счете удастся договориться и с ними. В крайнем случае нахально оттяпать кусок – не все одной Москве соседей грабить, а затем на переговорах поставить вопрос ребром: вернем часть территорий, а за остальное лучше возьмите компенсацию, пока мы добрые. Иначе вообще ничего не получите.
На самом деле идея покупки Эстляндии была ни при чем. Сангре просто вспомнил кое-что из истории, кою хоть знал и гораздо хуже Улана, но достаточно для того, чтобы припомнить, как действовал некий Иван Калита. В отличие от своего старшего брата он, как правило, не отнимал земли у соседей, но выкупал их, пользуясь бедственным положением местных властителей. Им тоже нечем было платить дань в Орду.
Но свои финты Калита начал проделывать гораздо позже, приобретя власть, а пока, будучи всего-навсего младшим братом ныне здравствующего московского князя Юрия Даниловича, не имел свободы для подобного рода комбинаций. Получалось, у тверского князя с их помощью есть все шансы перехватить инициативу в этом вопросе.
Любопытно, что до недавнего времени в памяти Петра ни разу не всплывали купли будущего московского правителя. Он и сейчас – спроси его – ни за чтобы не назвал, где и что приобретал Калита. Но едва он услышал от княжича Дмитрия о ситуации в Ржевском и Торопецком княжествах, как в его мозгу что-то щелкнуло, включилось или переключилось, и он четко понял, как надлежит действовать Михаилу Ярославичу. Правда, сейчас не до того, но приготовиться следовало заранее, ведь для подобного рода комбинации понадобятся деньги и немалые. А их можно раздобыть только в Гамбурге у старого еврея Овадьи.
– А теперь суть.
Сангре чуть помедлил, вздохнул, сочувственно покосился на друга и вывалил, чего хочет. Мол, Изабелле надлежит не откладывая написать Овадье, что в ближайшие три года она отказывается взыскивать с него накопившиеся проценты. Более того – в течение пяти лет она обязуется ничего не брать у него из основной суммы долга. Но взамен просит об услуге – привезти во Псков двести тысяч золотых флоринов и занять их некоему идальго под такой же процент, какой он платит ей самой.
Упомянув сумму и процент, Петр покосился на Улана и на всякий случай показал ему кулак, благо, стоял за спиной Изабеллы и та его жест увидеть не могла. Впрочем, побратим честно продолжал держать свое слово и его недовольство выдавали лишь крепко стиснутые зубы.
Петр довольно кивнул и продолжил. Для успокоения купца Изабелла пообещает стать поручителем идальго. Таким образом, если должник через три года окажется не в состоянии уплатить, вся недостающая сумма будет списана с поручительницы в счет долга самого еврея.
– Но зачем такие сложности? – удивилась Изабелла. – Можно поступить гораздо проще. Если покупка земель в этих княжествах столь необходима, я отпишу Овадье и он пришлет серебро в счет выплаты процентов по своему долгу. Получится столько же, если не больше. И тогда не надо будет платить ему процент.
Сангре покачал головой. Плюхнувшись на свой стул стул рядом с Уланом, он грустно пояснил:
– Увы, я дал слово инквизитору в ближайшие два года у гражданина Оладьи по некоему заемному письму ничего не брать. Да, клятва была вынужденной. И человечек, которому я ее дал, как там бишь его, Хрен, Горчица, Перец, впрочем, неважно, мерзопакостный. Однако слово кобельеро свято, тебе ли, прелестная донья, того не знать. А кроме того, я целовал крест в подтверждение своего обещания, – Петр извлек крест из-за пазухи и продемонстрировал испанке. – Он – единственная память о моей матушке. И осквернить его ложью для меня… – он покачал головой, убрал крест обратно и весело улыбнувшись, продолжил: – Но на днях мне пришло в голову, что обещания не занимать в долг у твоего корешка я никому не давал. Вот тогда-то мне и пришел в голову сей обходной маневр.
– Согласится ли Овадья? – задумчиво протянула Изабелла.
– Должен, – заверил Сангре. – Условия-то какие. А для вящей надежности можно сделать приписку: если он не согласен, ты сама приедешь через полгода за деньгами и выберешь у него не только накопившиеся за три года проценты, но и пятую часть основной суммы. Думаю, он предпочтет отдать двести тысяч, нежели четыреста пятьдесят, либо он не жид, а шлемазл.
