Двенадцать дней взяла дорога из Петербурга в Або. Наконец в сумятице метели возникли блеклые огни, запахло дымом. И потянуло всех в теплынь — шинели скинуть, разуться, в бане попариться, спросить самоварчик.
Граф Румянцев диктовал письма. Писарь быстро и округло водил гусиным пером, исписав лист, посыпал чернила песком из фарфоровой песочницы, похожей на перечницу.
Николай Петрович адресовался в Лондон, Мадрид, Лиссабон, Филадельфию: вскоре, дескать, отправляется в ученое плавание российский бриг «Рюрик», а посему он, канцлер Румянцев, покорнейше просит оказывать экипажу всяческое содействие.
Посланники и консулы отвечали в дом на Английской набережной, что известия о вояже «Рюрика» уже распубликованы в разных газетах, что правительства Англии и Испании, Португалии и Американских Соединенных Штатов не находят препятствий для означенного вояжа и уже сделали указания губернаторам, вице-королям, начальникам приморских крепостей и командирам портов.
Успокоительные вести долетали и от Крузенштерна, командированного в Лондон.
Иван Федорович в английскую столицу попал в хорошее время. То был медовый месяц русско-английских отношений. Словно позабылись недавние распри: и союз русского царя с императором французов, самого страшного врага Британии, и устремление петербургского двора к черноморским проливам, весьма неприятное англичанам. Говоря по правде, все это вовсе не было забыто, но заслонилось событиями 1812–1814 годов. В Англии ясно сознавали: наступление от Москвы-реки до Сены спасло не только Европу, но и «жемчужину английской короны» — ведь Наполеон Бонапарт грозился маршировать по русским печальным равнинам к поднебесным индийским рубежам и далее, в сказочный край…
Теперь, после разгрома наполеоновской Франции, даже в британском адмиралтействе, где особых симпатий к русским морским силам никогда не питали, — теперь даже в адмиралтействе радушно встретили капитана русского флота…
И вот Иван Федорович, к радости старика Румянцева, благополучно вернулся, вот он снова сидел в доме на Английской набережной — белобрысый, с серыми, несколько выпуклыми глазами, долговязый, — сидел и рассказывал, пользуясь грифелем и аспидной доской.
Он был счастлив доложить его сиятельству, что ученая экспедиция на «Рюрике» весьма интересует секретаря британского адмиралтейства сэра Джона Барроу. Путешественник и географ, сотрудник журнала «Квартальное обозрение», сэр Джон, пожалуй, самый ярый в Англии поборник поисков Северо-западного прохода. Признаться, сэр Джон раздосадован русским почином. Однако досада не помешала ему помочь Ивану Федоровичу. Изволите знать, ваше сиятельство, некий мастер Фингам изобрел прекрасную спасательную шлюпку с воздушными ящиками, и сэр Джон приказал изготовить такую же для «Рюрика». Кроме того, Барроу настоятельно советует купить мясо в запаянных банках — оно долго сохраняется и, конечно, куда пользительнее и вкуснее солонины… А вот, ваше сиятельство, карты, у лучших картографов приобретены. Кто знает, не суждено ль молодому мореходцу не токмо исправить, но и дополнить эти карты? Надежда к тому веская: ведь «Рюрик» долго и много будет в южных широтах, а они тароваты на сюрпризы…
Граф извлек из зеленого бювара плотный лист. Крузенштерн прочел копию протокола заседания комитета министров:
Так как г. государственный канцлер отправляет корабль свой вокруг света из патриотического усердия к пользе государства… снабдить означенный корабль надлежащим патентом для поднятия на оном военного флага.
Уж кто-кто, а он, капитан флота Крузенштерн, знал, что военный флаг в чужих широтах есть свидетельство наиважнейшее: кораблю под таким флагом следует оказывать уважение, ибо он представляет державу.
На верфи собрались абоские жители. Бриг сиял медью обшивки. Грянул оркестр, бриг сошел со стапелей под звуки труб. Он взметнул искрометный вал, накренившись с борта на борт, погасил рыжие всполохи меди. И Коцебу, позабыв об угрюмой солидности, приличной «первому после бога», подбросил шляпу и закричал: «Ура!» И это «ура» подхватили Шишмарев и Разумов, артельщики и матросы, рыбаки и ребятишки — все, кто видел спуск корабля на воду. Музыка грянула громче. Матросы и корабельных дел мастера не спеша, без толкотни стали подходить к бочонку с водкой, подле которого стоял, степенно раздувая усы, подшкипер Никита Трутлов.
