– Вся эта история начинает забываться. Уверен, что через полчаса вообще ничего не буду помнить. Так что, – Лев ободряюще потрепал мужичонку по плечу, – подбери сопли и скажи дяденьке спасибо! Ты сейчас повезешь своего корешка в травмопункт, придумай там что-нибудь. Вована наверняка положат на месяц-другой в стационар, вычислить его там для меня несложно, но если придется вычислять… Тогда я точно рассержусь! Леха, значит… Где живешь, ну! Врать грешно, и не только лгать, усвоил? Заливать ты сейчас травматологам будешь. Общага химзавода, говоришь… Эх вы, гегемоны сраные!
Гуров развернулся в сторону Кленовой и совсем было двинулся на молочно-белый свет перекрестка, как в голову ему пришла еще одна интересная мысль. Он вновь подошел к расстроенным приятелям, сунул руку во внутренний карман.
– Все правильно, это я достаю верный шпалер, чтобы расстрелять вас на месте. Да не дергайся ты, горюшко. – Он протянул Лехе десятидолларовую бумажку. – Видишь, какой дядя добрый! Пойдешь Вована навещать – апельсинчиков ему купи, минералки бутылку. Минералки, а не самогонки, я проверю! И там, в больничке, напишите мне подробненько все про тачку, про крутых, о чем они с вами говорили – как ты мне сейчас живописно излагал. Две подписи. И занесешь на Ленинские Зори, дом восемь. Не будет меня, отдашь старику. И не откладывай!
…Поужинав в бутягинском обществе – на этот раз без возлияний, только свежезаваренный чай с душицей и липовым цветом, – Лев оставил хозяина наслаждаться очередным тошнотворным ток-шоу, а сам вновь, как и вчера, растянулся на своей временной лежанке и под звук бьющих в стекло мелких дождевых капель, в полной темноте принялся мысленно прокручивать наиболее интересные эпизоды беседы с Честаховским.
– …Вы вот что, Святослав Игоревич. – Гуров пристально, не мигая, смотрел в глаза Честаховскому. – Хотите, чтобы я поверил, что ни Дорошенко, ни шеф ваш, Баранов, вам про меня еще ничего не сообщали? Так я поверю. Но вся ваша беда в том, что я неплохо знаю математику и не совсем забыл юриспруденцию. Учили меня когда-то на совесть. В УВД мне еще позавчера дали, с полного согласия адвокатской коллегии, список ваших дел за последние пять лет. Я на досуге и подсчитал процент дел по банкротствам и по связанным с барановскими фирмами-однодневками в частности. А потом сравнил с официальной статистикой по городу… Заметим, что все эти околобарановские «Лады», «Триумфы», «Вояжи-экстра» не только гробились, но и регистрировались через ваш «Правовед». Интересно, правда? Была когда-то у Леонида Утесова песенка про машину «Скорой помощи», которая «сама давит, сама режет, сама помощь подает…». У вас с точностью до наоборот. Продолжать?
– Не стоит. Только что вы хотите этим сказать? Чего вы вообще от меня добиваетесь?
– Чтобы до вас дошло: только этой любительской и совсем неглубокой статобработки уже хватает, можно предпринять корпоративное расследование и попереть вас из коллегии к песьей матери, как один мой хороший приятель выражается. Кстати, я узнал, что любовью товарищей по адвокатскому цеху вы не избалованы: они – правда, не только они одни – дружно отзываются о вас как об исключительном мерзавце.
– А я – он и есть. – Честаховский ответил злобноватой улыбкой. – Но ничего…
– …я вам сделать не смогу. – Гуров откровенно пытался вывести Честаховского из себя, и это ему почти удалось. – Кстати, пока и не собираюсь… Но я ведь знаю механику этих банкротств, связь между ними и последующими наездами на владельцев обанкротившихся фирм. Вы что же, на Домового лично выходили всякий раз? Особенно последний случай показателен, с АО «Альянс». Только об одном подумайте: если это грамотно, вкусно подать в печати, да еще в центральной, а поверьте, возможности такие у меня есть… И коллегия не понадобится, вас ни в одну приличную фирму даже сортиры чистить не возьмут! В неприличную, кстати, тоже…
Для дальнейшего развития атаки ему позарез нужна была та самая аналитическая записочка от уэповцев. Сейчас Гуров блефовал: он не знал, он лишь догадывался. Но сработало!
Упоминание Прасолова явно не понравилось Честаховскому. Он купился на гуровский блеф, решив, что московский полковник откуда-то знает о некоторых слишком неприглядных вещах. Тут уже не отделаешься разбором полетов на коллегии, тут можно поучаствовать в уголовном процессе в непривычной роли обвиняемого. Проклятая ищейка! И как себя вести? Уходить в полную несознанку – глупо, значит, надо тянуть кота за хвост, выиграть время, связаться с Барановым, в конце концов, идея с банкротствами и возвратом денег принадлежит ему!
