…Лев снова крепко, хотя и беззлобно, выругался. Он свернул-таки на вожделенную улицу Семенова, и машину тотчас основательно тряхнуло – могучая выбоина в асфальте, заполненная мутной водой вперемешку с ледяной кашицей. Та-ак. Теперь до пересечения с Монастырской, бывшей Александра Фадеева… Знать бы еще, где она, эта Монастырская. Может быть, давно проехал? Он затормозил, приопустил заедающее стекло водительской дверцы, несколько раз вдохнул полной грудью струю свежего холодного воздуха русской поздней осени, такого бодрящего после духоты автомобильного салона, и стал поджидать аборигена здешних мест – уточнить дорогу к таинственной Монастырской.
Все-таки провинция, даже столь географически близкая к столице, до сих пор кое в чем выгодно отличается от Москвы! Где-нибудь в лабиринтах Чертанова, Новогиреева или Беляева вопрос «как проехать туда-то?» в лучшем случае проигнорируют, а в худшем… В худшем случае вам подробно и со вкусом объяснят, как добраться в… как бы поприличней выразиться… совсем другое, гм, место. Причем неважно – на автомобиле или пешкодралом. А тут и пяти минут не прошло, как симпатичный пацаненок лет десяти не только подробно растолковал Гурову дорогу, но и оказался на переднем сиденье «шестерки» в качестве лоцмана. По дороге выяснилось, что в вольной академии учится «лоцманова» сестра Надя. Вот закончит курсы и станет визажистом; последнее слово пацаненок выговорил немного запинаясь. И будет сестренка получать «зеленые» пачками… Гуров правильно понял тонкий намек и, прощаясь со своим Виргилием на стоянке напротив довольно обшарпанного двухэтажного здания вольной академии, выдал тому честно заработанный бакс. Затем Лев поднялся по неширокой лесенке к входной двери цитадели просвещения и внимательно прочел роскошную, в три цвета российского флага, на красном фоне белые и синие буквы, вывеску-таблицу. Да, все правильно. Крупно: «ПОИСК», а ниже – «Вольная академия искусств и ремесел».
Интерес к этому загадочному учебному заведению возник у Льва Гурова вчера, и не случайно. Полюбовно договорившись с Бутягиным и прекрасно выспавшись на новом месте, Гуров весь вчерашний день посвятил наведению мостов и вежливому взаимному обнюхиванию с коллегами из местного УВД. Встретил его начальник этого богоугодного заведения, бывший орловский сослуживец, генерал Лавр Вениаминович Зарятин радушно, хотя в его глазах, голосе, всей манере поведения Лев почувствовал некий ледок настороженности, даже как будто оттенок вины, неуверенности. Поняв, что столичный полковник не собирается ничего и никого проверять, вынюхивать, выводить на чистую воду и прочее, Лавр Вениаминович успокоился, захорошел, и ледок в его взгляде растаял. Он вызвал майора Курзяева, оказавшегося уже немолодым, очень живым и шустрым на вид коротконогим толстячком с совершенно лысой, как бильярдный шар, головой, представил его Гурову как лучшего в управлении специалиста по славоярской оргпреступности и пожелал удачи, весьма смутно, впрочем, представляя, чем, собственно, московский опер-"важняк" собирается заниматься на вверенной его заботе и пригляду славоярской земле.
Курзяев и Гуров друг другу взаимно понравились. Два классных специалиста даже в разных-то областях быстро распознают профессионализм собеседника и легко находят общий язык, а уж если они коллеги… Как говорится: «Рыбак – рыбака…»
Лучшее определение тонкого понятия «профессионализм» применительно к их работе, а может быть, и к любой человеческой деятельности вообще дал, по мнению Гурова, генерал Орлов, поучая в гуровском присутствии и на гуровском же примере уже не слишком молодого капитана, безнадежно завалившего дело, правда, действительно головоломное. Петр сказал тогда, что человек часто не знает, «как надо», таково уж несовершенство его натуры, но настоящий профессионал всегда точно знает, «как не надо». Это, между прочим, довольно много.
Информацию о положении дел в местном криминале, которой больше трех часов делился с ним Курзяев, весь этот сложный пасьянс негодяев и мерзавцев различных мастей Гуров пока что волевым усилием загнал в подсознание, пусть отлежится. Такое временное «вылеживание» важных, но излишне обильных новых данных и сведений было характерным гуровским приемом, своего рода фирменным способом фильтрации больших информационных массивов. О Викторе Баранове майор отозвался весьма образно: «Скользкий и ядовитый, как змея. Гремучая. – И, помолчав, добавил: – С глушителем, а потому особенно опасная». Чем конкретно занимался барановский холдинг «Рассвет», Курзяев точно сформулировать затруднялся. Всем. Понемногу. Торгово-закупочные и брокерские конторы, первый по времени возникновения легальный барановский бизнес, та самая prim amor, которая не ржавеет, долевое участие в двух самых крупных губернских частных банках, небольшое кожевенное производство, заводик прецизионного сверхтонкого проката, фирма юридических услуг «Правовед», издательский бизнес, самый известный в городе магазин оружия «Кольт и винчестер», пять залов игровых автоматов, ресторан «Север», бар-казино «Красное и черное» и прочее, и прочее… Ни в одной из перечисленных областей бизнеса Баранов бесспорным лидером не является, но в каждой имеет положительную динамику роста. Что далеко не всегда можно сказать о признанных лидерах.
