Первым долгом он отобрал в свой отряд лучших из лучших. Семьдесят человек удостоилось чести попасть в этот отборный отряд, где половина людей имела по два и более ранения, а вторая половина участвовала, по меньшей мере, в пяти сражениях. Эти головорезы были готовы следовать за своим прославленным командиром хоть в преисполню.
Арап-Хасан двинулся из села в село по тем местам, где действовал Петко, хватал (так же, как и Осман-ага) людей, подозреваемых в сообщничестве с гайдуками, и подвергал их страшным истязаниям, рассчитывая вырвать признание, где скрывается Петко и кто из местных жителей помогает ему. Кроме того, крестьяне вынуждены были кормить и поить карагалара и его молодчиков, жарить им по сотне кур разом, прислуживать и дарить все, что тем приглянется.
Само собой разумеется, Петко тут же узнавал обо всем: где Хасан находится, какими сыплет угрозами, какие бесчинства творит, и хотя удобный случай расправиться с турком подворачивался не раз, Капитан решил поберечь силы своих гайдуков, не завязывать боя, а схватить Арап-Хасана живым и наказать так же, как был когда-то наказан Осман-ага. Для исполнения этого тайного плана нужно было заставить турка потерять бдительность, успокоиться. А это могло произойти, лишь если Хасан решит, что Петко находится вдали от тех мест, где обосновались его преследователи. Случилось так, что Арап-Хасан «нащупал» следы гайдуцкого отряда в окрестностях Эноса и немедля направился туда, а там ему на следующий день сообщили, что отряд Петко объявился в окрестностях Гюмюрджины. От Эноса до Гюмюрджины, самое малое, три-четыре дня пути! Выходило, что на эти три-четыре дня уставшие турки могут дать себе передышку, отдохнуть, всласть поесть и попить в беззащитных болгарских селах, чтобы потом с новыми силами пуститься по следам Петко. Возле того села, где разместился на постой отряд Хасана, находилось турецкое имение, и бей, владелец имения, счел нужным проявить любезность и пригласить командира отряда погостить у него. Воевода, у которого всюду были глаза и уши, узнал об этом и с невообразимой быстротой, за одни сутки, возвратился в окрестности Эноса, чтобы устроить Хасану западню. Западня была задумана весьма нехитрая: еще до рассвета Петко расположился со своими людьми в небольшой рощице неподалеку от имения, куда был приглашен Арап-Хасан. Затем воевода и двое его товарищей переоделись каменщиками, взвалили на плечи мешки с инструментом и уселись полдничать в ложбине на середине дороги, по которой предстояло проехать турку.
Перед тем как расстаться с отрядом, Петко приказал своим ребятам сидеть тихо-смирно, и только когда раздастся ружейный выстрел, броситься к нему на выручку.
Все было предусмотрено, одного только Петко не мог предвидеть: сколько людей будет сопровождать Арап-Хасана? Хорошо, если человека два-три, а если десять? Пока наши гайдуки, вытягивая шеи, высматривали, не показался ли на дороге Хасан и сколько с ним людей, солнце уже поднялось высоко и подошло время завтракать. «Каменщики» расстелили свои замусоленные скатерки, разложили хлеб, лук да соль и принялись уплетать за обе щеки. Тут послышался конский топот. «Каменщики» вскочили поглядеть, кто едет, и увидали на дороге трех всадников — не иначе, бинбаши Арап-Хасан с двумя сопровождающими.
«Каменщики» радостно переглянулись и снова принялись за еду. Всадники вскоре подъехали ближе — черноволосый бинбаши с лихо закрученными усами и двое конных полицейских. «Каменщики» поднялись, почтительно приветствовали турок. Бинбаши осадил коня и осведомился, что за люди и куда держат путь. Те ответили, что они по строительной части, а путь держат в Энос, работу искать.
— А удостоверения у вас есть? — строго спросил бинбаши.
— Есть! — ответили каменщики.
— Ну-ка покажите! — приказал турок и повернул к ним коня.
«Каменщики» полезли за пазуху и подошли поближе, чтобы показать бумаги, но, оказавшись со всадниками совсем рядом, по условленному знаку все трое одновременно схватили одной рукой поводья, другой выхватили кинжалы.
— Я Петко-воевода! — крикнул один из «каменщиков», пронзая Арап-Хасана взглядом своих горящих глаз. — Давно мы друг дружку ищем, все хотели встретиться и вот, наконец, привел господь!
