— Ольгита, Блазильянка! — Китаец Порфирио лепит в воздухе пышные формы. — Блестящая идея, сеньол Пан-Пан. Это плоизведение искусства плинесет нам славу. Вот съездим, и вмиг отыщу ее вам.
— Найди тотчас же и веди сюда. — Панталеон Пантоха краснеет, у Панталеона Пантохи меняется голос. — Пока Сморчок не прибрал ее к рукам. У тебя еще целый час, Китаец.
— Ну что за спешка, сеньор Пантоха. — Чучупе укладывает мармелад, сахар, печенье. — Пожалуй, и я взглянула бы на личико прелестной Ольгиты.
— Замолчи, любовь моя, не надо больше об этом думать. — Панта беспокоится, Панта разрезает картон, малюет на нем, вешает на стену. — С этого момента в нашем доме раз и навсегда запрещается говорить о распятом ребенке и о сумасшедших братьях. А чтобы и вы, мама, не забыли об этом запрете, я вешаю плакат.
— Счастлива видеть вас снова, сеньор Пантоха. — Бразильянка ест его глазами, Бразильянка изгибается, наполняет все вокруг ароматом духов, верещит. — Так вот какая она, знаменитая Пантиляндия. Столько о ней слышала, а представить не могла.
— Знаменитая, что? — Панталеон Пантоха вытягивает вперед шею, Панталеон Пантоха подает стул. — Садитесь, пожалуйста.
— Пантиляндия, так люди называют это, — Бразильянка раскидывает руки в стороны, Бразильянка сверкает выщипанными подмышками, заливисто смеется. —
— И не только в Икитосе — повсюду. О Пантиляндии я слышала в Манаосе. Странное название, наверное от Диснейляндии?
— Боюсь, скорее, от Панты. — Сеньор Пантоха оглядывает ее с головы до ног, сеньор Пантоха оглядывает ее справа и слева, улыбается, становится серьезным, опять улыбается, потеет. — Но ты ведь не бразильянка, ты перуанка? По крайней мере по разговору.
— Я родилась здесь, а прозвали Бразильянкой за то, что жила в Манаосе. — Бразильянка садится так, что юбка задирается еще выше, Бразильянка вынимает пудреницу, проводит пуховкой по носу, по ямочкам на щеках. — Но, сами знаете, все возвращаются на землю, где родились, это как в вальсе.
— Лучше сними ты этот плакат, сыночек. — Сеньора Леонор прикрывает глаза. — Мы с Почитой, как только увидим «Запрещается говорить о мученике», так ни о чем другом не можем говорить весь божий день. Ну и выдумаешь ты, Панта.
— Что же рассказывают о Пантиляндии? — Панталеон Пантоха барабанит пальцами по столу, Панталеон Пантоха раскачивается на стуле, не знает, что делать со своими руками. — Ну, так что ты слышала?
— Преувеличивают страшно, верить людям нельзя. — Бразильянка закидывает ногу за ногу, Бразильянка скрещивает руки на груди, жеманится, подмигивает, облизывает губы, говорит: — Представляете, в Манаосе рассказывали, будто это целый город в несколько кварталов и его охраняют вооруженные часовые.
— Ну что ж, не разочаровывайте, мы только начинаем. — Панталеон Пантоха улыбается, Панталеон Пантоха оказывается любезным, общительным собеседником. — Учти, мы только начали, а у нас уже есть гидроплан и судно. Однако мне не по вкусу эта международная известность.
— А еще говорили, будто работы у вас хватит на всех и условия сказочные. — Бразильянка подымает и опускает плечи, Бразильянка поигрывает пальцами, взмахивает ресницами, выгибает шею, отбрасывает назад волосы. — Я загорелась и села на пароход. В Манаосе восемь моих подружек из прекрасного заведения складывают чемоданы и готовы в любой момент отправиться в Пантиляндию. И наряды захватят с собой — как я.
— Если тебе не трудно, очень прошу, называй это место интендантским центром, а не Пантиляндией. — Сеньор Пантоха старается казаться серьезным, сеньор Пантоха старается казаться уверенным и деловым. — Порфирио объяснил, зачем я тебя звал?
— Он дал мне задаток. — Бразильянка морщит носик, Бразильянка опускает ресницы, обжигает взглядом. — Правда, что у вас есть для меня работа?
— Да, мы будем расширять штат. — Панталеон Пантоха преисполняется гордостью, Панталеон Пантоха оглядывает диаграммы на стенах. — Мы начали с четырех, потом их стало шесть, восемь, десять, а теперь будет пятнадцать. Как знать, может, в один прекрасный день и превратимся в то, чем нас считают.
— Просто замечательно, а то я уже собиралась возвращаться в Манаос, тут, мне подумалось, ничего не светит. — Бразильянка кусает губы, Бразильянка вытирает рот, разглядывает ногти, снимает пылинку с юбки. — Когда нас познакомили в «Лампе Аладина Пандуро», у меня было впечатление, что я вам не показалась.
