Шофер старался не смотреть на творимый командиром вандализм. Сбив по краям проема осколки, капитан бросил ключ на переднее сиденье.
– Теперь, Егор, обходите его слева.
Егор так и сделал.
– Держитесь напротив ящиков, Егор! – Капитан сел на приборную доску спиной к движению, взялся за верхний край оконного проема и, отталкиваясь ногами, выбрался на капот.
Какие ящики имеет в виду командир, было понятно без переспроса – два больших ящика ЗИП, расположенных у основания башни, ближе к заднему краю.
– А теперь давайте ближе, Егор!
Командир стоял, поставив одну ногу на капот, другой уперся в низ свободного от стекла оконного проема. Встречный ветер ерошил волосы командира и трепал вокруг его ног серые брюки, хлопала на ветру рубаха.
«Эмка» прибавила. Капот машины поравнялся с передней частью башни. Там находились близко одна от другой две скобы, соединяющие основание башни и крыло.
Расстояние между машинами разных габаритов и назначений сокращалось. Егор пытался прижаться к танку как можно ближе. И как только это ему удалось, командир прыгнул.
Живот и колени ударились о броню и проехали по ней. Руки вцепились в скобы.
А над улицей Стачек заморосило. Худосочный ноябрьский дождь окроплял выкрашенную в защитный цвет броню. Встречный ветер помогал брюкам и рубашке быстрее промокнуть.
Командир опустился на колени. Переместил ладони, потом колени – вперед, ближе к лобовой броне, на десяток сантиметров, потом еще на десяток, еще. Так он добрался до люка стрелка-радиста. Под ним на лобовом щитке располагался точно по центру танка смотровой люк, а левее, ближе к крылу – пулемет (дуло этого пулемета капитан сейчас уже видел).
Пробираться дальше не было никакой нужды. И было опасно – мог заметить водитель. Извините, поправился капитан, механик-водитель. Показываться ему на глаза раньше времени в планы Шепелева не входило. Зато в его планы входило оторвать руки от надежного троса и проползти по люку стрелка-радиста к центру танка, под пушечный ствол. Люк представлял собой хоть какой-то нарост на броне, за него можно было цепляться. От него можно было оттолкнуться затем ногой и, проехав по броне, привстать и ухватиться за мокрый, гладкий и скользкий ствол пушки семьдесят шестого калибра.
И снова командир стоял на коленях, но на этот раз уже держась за ствол. Отрывая от него поочередно руки, он стирал с исцарапанных тросом ладоней кровь, вытирая их о брюки. Потом капитан нагнулся вперед и взглянул на крышку смотрового люка. Финский шпион продолжал движение с открытым забралом – щиток был по-прежнему поднят. Он или беспечный очень, или отчаянный. Но потом Шепелев решил, что, скорее всего, чересчур расчетливый. Зачем усложнять себе жизнь, если опасности пока не видно. Он думает – захлопнуться всегда успеет. А вот мы его и удивим. Кстати, можно, при желании, остроумно пошутить, постучав по щитку и попросив разрешения войти.
Любопытно наблюдать знакомую улицу Стачек с высоты танковой башни, смотрится совсем по-другому. На встречной полосе машины останавливались, из них выходили люди и смотрели вслед (не ему, капитану Шепелеву, не будем впадать в величие, а танку, конечно). На их полосе транспорт стоял вдоль тротуара до самых Нарвских ворот, до которых оставалось совсем немного. Или милиция оперативно постаралась, или сами водители, которые сигналили едущим впереди фарами, заставляя обернуться назад.
Капитан достал из кармана ТТ. Шепелев уже освоился на броне, потому, освобождая руки, отпустил пушечный ствол. И пора было отпускать, более того – пришла пора решаться на то, ради чего он затеял эту акробатику. О, нет, с акробатикой еще не покончено. Как раз сейчас и начнется все самое интересное, повезет зрителям. Даже если у капитана не выйдет задуманный трюк, он должен впечататься в память почтенной публике. Все, довольно вступлений, капитан, приступай.
Шепелев еще раз взглянул вниз и…
– Ну ты свинья! – воскликнул капитан, зная, что сейчас его уже никто не услышит через грохот и броню. Уж точно не услышит, потому что крышка смотрового люка на глазах капитана захлопнулась, лишая последнего, хоть и непролазного для человека доступа в танк.
