– Что ж это он делает, гнида? – не выдержал шофер. – Зачем?
«Эмка» стала быстро догонять танк.
– Я повторяю, как его остановить? – Командир словно и не заметил покореженного транспорта.
– Вы видели! – Зато заметил инженер, и это вновь ввергло его в состояние сильной душевной неустойчивости. – О чем вы говорите! Остановить! Чем хотите останавливать? Руками?
– О том, инженер, говорю, – Шепелев, с трудом сдерживая себя, показал пальцем на лобовое стекло, за которым укрупнялись очертания догоняемого танка, – что он скоро окажется в центре. Там полно людей и машин. А он прет напролом. Что можно сделать?
– У него броня толщиной в семьдесят пять! Его не пробьешь рядовым ПТО, – с остатками истерии в голосе говорил инженер, но волна неспокойствия вновь пошла на убыль. – А в лоб его не возьмет и сто пятьдесят второй калибр.
Автомобиль догнал танк «Клим Ворошилов» и пристроился сзади метрах в двадцати от танкового зада, окутываемого сизыми выхлопами. Грохот и рев ворвался в салон «эмки».
– Вот такую дистанцию и сохраняйте пока, Егор, – распорядился командир. – Товарищ инженер, забудьте об артиллерии. Как без нее остановить?
– Без нее? То есть вы хотите, как вы есть сейчас его остановить? – инженер криво ухмыльнулся и показал головой почему-то на Егора. – А знаете, – Тихонов вдруг ушел глазами в сторону, как бывает с людьми, погрузившимися в задумчивость, – есть способ. Правда, тоже требует оснащения.
– Ну? – не мог сдержать нетерпения командир, который здорово устал от перепадов настроения инженера.
– Можно ослепить танк…
– Вы хотите, чтобы я теперь раздавил троллейбус, изобретатель? – нажимал Навроцкий на конструктора, понимая, что представление получилось не слишком впечатляющим. – Говорите, как нам спастись! Живо!
– Хорошо, – произнес Котин. Он сполз на днище танка и сидел, касаясь плечом сидения механика, одним коленом упираясь в рычаг переключения скоростей. – Я скажу. Вам надо повернуть назад и прорываться в Эстонию. Топлива хватит. Баки заправлены полностью. Все шестьсот пятнадцать литров.
– Отлично! – воскликнул Навроцкий, направляя танк к обочине. – Замечательно! Этого и ждал! Чтобы меня встречала вся артиллерия всех воинских частей на долгом и трудном пути!
«КВ» достигла тротуара и въехала на него.
«Геройствует ученый, – думал граф Денис Александрович. – Геройской дури много накопилось. Ну ничего, в гестапо от нее ничего не останется. Он еще не знает, кому его передадут в подарок, а скажи – не поверит. Даже когда он как ходячий чертеж лучшего в мире танка окажется в Германии, то еще будет думать, что сумеет всех перехитрить, наговорить не то и не все. От его геройства ничего не останется после первой же встречи с Мюллером. Баварский мясник знает свое дело, я не знаю никого, кто бы мог с ним в сравниться в усмирении строптивых. А я доставлю изобретателя в Германию, клянусь, лично доставлю».
– Я виноват, признаюсь, – сказал Навроцкий, – плохо умею объяснять. Смотрите!
И граф снова притянул конструктора к смотровому люку.
Котин сначала не понял, что перед ними, какая-то стена с пятном. А где улица? Потом пришло понимание.
– Не надо! – закричал он.
Но было поздно. Да и Навроцкий не собирался отступать от задуманного. И танк ударил в стену жилого дома на улице Стачек.
Без приказа Егор остановился, вдавив тормоза до упора. Сидевших на заднем сидении бросило вперед, на кресла. Но в свой адрес шофер ничего не услышал. Инженер Тихонов закрыл лицо ладонями, когда темный танковый силуэт слился со стеной. Он не желал видеть, что произойдет.
От сотрясшего дом удара вылетели стекла из окон на нескольких этажах. А вокруг танкового корпуса поднялось облако кирпичной пыли. Стена вокруг броневой машины стала распадаться. Танк дал задний ход, стал виден пролом, и в него сыпались сверху доски, кирпичи, куски штукатурки, похожие на карандаши паркетные рейки, мелькнула кровать, с которой съезжало белье, а по нему колотили чьи-то руки, упал шкаф, разметав створки, как птица крылья. Пролом полностью закрыла от взглядов кирпичная пыль.
Навроцкий дал танку задний ход. Потом снова стал выводить его на улицу Стачек.
