Не помню, кто из спейстрейдеров открыл планету, к которой мы сейчас приближались, но уверен, что он относился с почтением к пану Станиславу. Иначе зачем называть этот мир Солярисом? Конечно, тут был всепланетный океан, но из нормальной солоноватой воды, и хоть материков не имелось, зато существовали острова – в количестве нескольких сотен, жалкие вкрапления тверди среди необъятных водных пространств. Они были голыми и такими крохотными, что сливались с темной водой, и чудилось, что, кроме океана, здесь нет ничего – только сизо-серые волны, блеклые небеса да редкие стайки перистых облаков. Молчаливый, тихий, загадочный мир… Быть может, этим он походил на Солярис?..
Во всяком случае, его назвали именно так.
При ближайшем рассмотрении каких-либо тайн и загадок на Солярисе не обнаружилось. Здесь наступил силурийский период, а это такая эпоха, когда в океане можно найти лишь планктон, червей, моллюсков да пращуров современных рыб, а на суше нет ровным счетом ничего – если не обращать внимания на мхи и папоротники. Тем не менее Солярис стал лакомым кусочком для колонистов. Причин к тому было много. Во-первых, хороший климат, нормальное тяготение и отсутствие вредоносной фауны; во-вторых, богатые залежи металлов на шельфах и избыток солнечного тепла (что решало энерсетичес-кую проблему – ведь нефть и каменный уголь могли появиться здесь только через полмиллиарда лет); в-третьих, гигантские зоны на морском дне, покрытые водорослями – примитивными, но вполне подходящими для производства удобрений, углеводов и белков. Что же касается суши, то она как-никак составляла тридцатую часть планетарной поверхности, а это не такая уж скромная величина – пятнадцать миллионов квадратных километров, две земных Австралии.
В конце концов Солярис был колонизирован переселенцами с Авроры, привычными к виду бескрайних морских пространств. За два последующих тысячелетия они устроились тут с завидным комфортом: все архипелаги экваториальной и субтропической зон были засажены лесами (сплошь пальмовые рощи, ливанский кедр, дуб, секвойи и магнолии), сырье из шельфовых шахт потекло рекой, на мелководье встали города, средоточие роскоши и соблазнов, а океанские фермы обогатились живностью, доставленной со всяких экзотических планет. Так что теперь Солярис вполне созрел для взаимовыгодной торговли. Главными ее предметами считались морские пряности, парфюмерия, жемчуг, деликатесы из рыбы и моллюсков, целебная соль и ароматические эссенции – словом, все, чем богаты силурийские моря.
При всем том жизнь переселенцев была довольно тихой – так сказать, полинезийский стиль в сочетании с благами цивилизации. Они даже не удосужились избрать центральное правительство, и каждым архипелагом (а их было добрых три десятка) управляли свои персональные советы, сенаты, конгрессы или директории. Что;же касается океана, то он считался общей собственностью и, будучи неразумным, не имел против того никаких возражений. Мне остается добавить, что соляриты – морской народ; они стройны, невысоки, изящны и плавают с легкостью и грацией дельфинов. Часть из них подверглась добровольной генетической корректировке, вырастив жабры и перепонки между пальцами, но эта метаморфоза обратима: переселяясь в город с ферм или с подводных шахт, они могут вернуться к Прежнему облику. Но и в своем гидроидном обличье они остаются людьми – плавательные перепонки не слишком режут взгляд, а жабры – всего лишь пара отверстий под лопатками.
Такая возможность приспособления к океанической среде очаровала Шандру, и вопросы посыпались градом. Ей хотелось узнать абсолютно все: как живут соляриты-гидроиды, как общаются под водой, что едят и чем запивают? Как выглядят их жилища? Есть ли у них свои города, транспорт, книги, связь, искусство? Как они любят? В постели или средь бурных волн? И, наконец, что они носят? Скафандры, плавки, чешую или тот самый наряд, который Адам и Ева предпочитали до грехопадения?
Увы, я не мог насытить ее любопытства. Я был на Солярисе не раз, но почти не общался с гидроидами; в местной иерархии они относятся к низшему классу, они – фермеры и пастухи, шахтеры и китобои, сборщики жемчуга и рабочие с подводных фабрик. Я твердо знал лишь одно: мои товары – не для этих людей. Не потому, что они гидроиды, а по иным причинам, скорей социального, чем генетического порядка. И это со всей определенностью доказывало, что тихий, мирный Солярис тоже не был раем. Во всяком случае, тем Раем, который я ищу. Глаза Шандры мечтательно затуманились.
