Принцип действия Брамы остался неизученным. Особых излучений энергии не обнаружили. Разломов в земной коре не выявили. И с НЛО так никто и не столкнулся. Хотя тогда все были помешаны на летающих тарелочках.
Тем не менее, никаких пришельцев, никаких холодящих кровь существ и явлений. Не известны также случаи пропажи людей (если не считать нынешнее исчезновение отца Василия и церковного старосты, конечно). Так что если Браму называть аномалией, то это странная аномалия.
Настали смутные 90-е, и проект перестали финансировать. Все разъехались. Уехал и Николай. А потом спустя семь лет вернулся, по зову сердца. И даже поселился в селе. Только после этого он стал кое-что понимать в Браме.
Брама — это необычная аномалия. Скрытая аномалия. Она еще себя проявит. Но в чем же аномальность Брамы? Как ни банально, ответ заключен в названии, именно в названии! Брама, значит, ворота, ворота в иное.
Когда Николай в одну ослепительную минуту это уяснил, о, он долго хохотал. Как просто открывается ларчик! Целый палаточный городок научных сотрудников бился над разгадкой аномальности. А разгадка в самом названии, только в названии! Брама — ворота, ворота в иное измерение, в иные миры…
А вот дальше последовала невнятная метафизика, наподобие той, что я увлекался до прихода в Церковь.
Мол, если правильно войти в Браму, то можно попасть в мир тех самых существ на холме, которых я видел в образе деревьев. Так как эти существа связаны с деревьями.
Более того, Николай предположил, что, скорее всего, нам предстоит пройти через Браму и встретиться с этими созданиями. Так как ничего просто так не бывает, и все виденное нами возле Брамы не «игры ума».
А еще у него есть очень сильное подозрение, что отец Василий каким-то образом смог пройти через Браму. Искать его надо, получается, в мирах иных. Или в «зоне Брамы».
Это предположение подтверждает и находка нарукавника за Брамой и видение отца Ивана — иеромонах в окружение лилипутов с бородами. И еще кое-что, о чем он пока говорить не имеет права…
Да, озадачил вчера Николай и меня и отца Ивана. И ведь непохож на сумасшедшего, или прельщенного. Не похож! Все, что он говорил, звучало логически стройно.
Конечно, в городе бы я такое и слушать не стал. Но здесь, после всего пережитого… Одно из двух — либо это изощренные козни сатаны, либо… придется поверить Николаю.
Черноморку пролетели стремительно. Круто развернувшись на пустынном пересечении улиц, черная Волга головы понеслась в южном направлении. По хорошо знакомой мне улице. Минута, две и вот уже село осталось позади. Взорам открылась просторная луговая низина.
Заросший ставок с недоброй холодной водой был теперь справа. В нем по-прежнему плескалась домашняя живность, а поодаль паслись овечки. Возможно те же самые. Я поискал глазами зловещего пастуха, но никого из людей возле животных не увидел.
Еще минута и машина взмыла на гребень холма, низина скрылась из глаз. Показалось разбитое здание подстанции, полуразрушенная ферма. Тут у головы зазвонил мобильный телефон, и он немного сбавил ход. Закончив разговор, голова заметно повеселел и добавил газ.
Слева от нас мелькнула проселочная дорога, по которой меня вез в Черноморку водитель-кореец. Подумав о корейце, я тут же вспомнил, что он иеговист и живет ни где-нибудь, а в Алексеевке. Куда мы как раз направляемся. Отчего-то неприятно засосало под ложечкой.
— Вот по этой дороге меня тот кореец вез, — сказал я, обращаясь к отцу Ивану. — Тот иеговист.
— Да, Сергей Михайлович, скажите, а много этих самых, иеговых, в Алексеевке? — спросил отец Иван.
— Це я не знаю, — рассудительно ответил голова. — Думаю, шо богато. И церковь своя у них есть… Да, — заключил голова, — думаю богато, коли их церковь прямо в центре села, а вашу, так и не восстановили. Да, так и не восстановили. — Голова вопросительно поглядел в сторону отца Ивана.
Отец Иван ничего не ответил. В салоне на какое-то время повисла тишина.
Машина стремительно приближалась к «иеговисткому бастиону», к Алексеевке. Я вдруг вспомнил о тех туманных возвышенностях, что увидел тогда на юго-западном горизонте, перед тем как попасть в кабину к корейцу-иеговисту.
