Морозов, просунув наконец голову в узкий разрез твердой парусины прогара, бросил на него быстрый взгляд.
— Начистоту?
— Обязательно.
— Я всерьез скажу.
— Валяйте.
— А может — страшное.
— Погодите, я за стул схвачусь!
Лейтенант действительно взялся обеими руками за переплет стула, но потом предупреждающе поднял ладонь:
— Стоп! Я, может, сам догадаюсь… Революция?
Морозов кивнул головой. В прогарном платье, без всяких признаков офицерского чина, курносый и всклокоченный, он напомнил Ливитину давние гимназические годы. Такие же всклокоченные студенты, с таким же обязательным стремлением к немедленной революции, несмотря ни на что, тогда разъясняли гимназическому кружку смысл манифеста 17 октября. Все это показалось, как виденное в театре. Жизнь опустилась над юностью прочным железным занавесом, охраняющим от пожара.
— Догадаться нетрудно, — сказал Ливитин, сочувственно кивая головой. — Революция! Панацея от всех зол, начиная с голодного крестьянина и кончая боем на центральной позиции! Как это у вас просто выходит: революция, смена политического строя, новые люди, у… как там его?.. у государственного кормила, — айн, цвай, драй! — и мичман Морозов счастлив: война отложена, флот не гибнет, Россия тоже, мужички каждый день курицу кушают, и по всей территории Российской империи… то бишь, республики — благовоние и тишина. А позвольте полюбопытствовать, Германия с Австрией тоже войну отложат?
Морозов поколебался, но потом упрямо ответил:
— Война или мир — в руках правительства. Новое правительство всегда может объявить причину войны дутой, вот и все!
Ливитин расхохотался.
— Простите, я с точки зрения узкоисследовательской: вам точно известны причины войны?
— Н-нет…
— И мне нет. Помимо братьев-славян и креста на святой Софии, причины эти известны досконально только людям, стоящим у государственного кормила. А кто у этого кормила стоит — двор ли, парламент ли, — смею заверить, один черт. Кто бы ни стал, ему важно, чтоб это кормило вдоволь кормило. А посему математически точный вывод: будет республика — будет и война, и ваши запоздалые вопли решительно ни при чем. Только к пожару в публичном доме во время наводнения прибавится еще порядочное землетрясение. Вот вам прогноз на революцию в ближайшие дни.
— Сытый пессимизм! — огрызнулся Морозов сердито.
— Не лайтесь. Пустячки — «сытый», когда помирать доводится… Вот вы насчет книжечки господина Семенова упомянули. Читано. В идеалистические гимназические годы читано. И по сердцу резнуто, помню. Смею вам доложить, я на флот из-за преступной к нему страсти пошел: Цусима эта самая сердце травила, полагал флот переделать. Молод, конечно, был, очень это просто казалось. А как двинули меня несколько раз по черепу — примолк. Поищите в архивах под шпицем записку мою об этих эйфелевых башнях. Даже ответа не дали, а можно было мачты сейчас не резать. Насчет крейсеров упомянули? Извольте. В первый год выпуска плантик мною по своей охоте был составлен с исчислением, сколько быстроходных крейсеров с сильной артиллерией для некоторых действий в Балтийском море потребно и сколько кредита на сие испрашивать… Линкоры заместо того строят, «флот открытого моря» заложили линейные крейсера, которым в заливе — что слону в ванне. А плантик, чай, крысы скушали. Впрочем, выговор за это имел: не суйся, мичманок, в адмиральское дело! Но из того, что у меня в голове другие безысходные планты сидят, не следует еще, чтобы ею в досаде о броняшку биться, нет. Я и кулаки теперь жалею. Плантиков не пишу и записок не представляю. Наоборот, в последние годы ушел в разврат мыслей и склонность к эгоцентризму, чего и вам желаю.
Морозов мрачно на него посмотрел и надел фуражку.
— Как слепые щенки, — сказал он устало, — как слепые щенки… Тычемся мордой, сами не знаем куда… Или еще хуже: кто-то тебя за шиворот берет и тычет: в службу, в войну, в смерть… Помяните мое слово: скоро на эту игру желающих не будет вовсе. Дайте только войне народ расшевелить.
— А вы не скулите, — ответил Ливитин, идя к двери. — Малый сбор вон играют, ишь как весело! Пойдем, юноша, в разные места: я на мачту, а вы на дно, в кочегарку… А кстати: вы этот капитальный ремонт в фигуральном виде больше не употребляйте. Двусмысленность получается.
