Мы договорились, что сестра приедет за мной на автомобиле и привезет обратно на холм к обеду.
— У тебя масса времени уйдет лишь на то, чтобы поздороваться с каждым в Лимстоке.
— Не сомневаюсь, — сказал я, — что меня там ни один не пропустит.
Мне бы не следовало, конечно, — после того, что со мной произошло, — спускаться в городок без сопровождающего. Я прошел около двухсот ярдов, когда услышал позади велосипедный звонок, потом скрип тормоза, а потом Меган Хантер с треском уложила свою машину к моим ногам.
— Привет, — выдохнула она, поднимаясь на ноги и отряхиваясь.
Мне, в общем, нравилась Меган, но я постоянно испытывал перед ней странное чувство вины.
Меган была падчерицей адвоката Симмингтона. Дочь миссис Симмингтон от первого брака. О мистере (или капитане) Хантере старались упоминать пореже, и я сделал вывод, что ему следует быть забытым. О нем ходили слухи, что он очень плохо обращался с миссис Симмингтон. Она развелась с ним через год или два после свадьбы. Миссис Симмингтон была женщиной со средствами, и — вместе со своей маленькой дочкой — поселилась в Лимстоке, «чтобы все забыть», и здесь нашла подходящую партию, единственного на все местечко холостяка Ричарда Симмингтона.
От второго брака родились два мальчика, которым родители посвятили себя полностью. И я представлял себе, что Меган, пожалуй, иной раз ощущает себя лишней в доме. Она вовсе не похожа была на мать, маленькую анемичную женщину, совсем поблекшую, которая нежным меланхоличным голосом рассуждала о сложностях обращения с прислугой и о собственном здоровье.
Меган была высокой неуклюжей девушкой, и хотя ей было почти двадцать лет, она куда больше походила на шестнадцатилетнюю школьницу. Меган обладала копной растрепанных каштановых волос, орехово-зелеными глазами, тонким сухим лицом и неожиданно чарующей, чуть кривоватой улыбкой. Одежда ее имела вид скучный и непривлекательный, и не было случая, чтобы на фильдекосовых чулках Меган не оказалось дырок.
Я решил, что этим утром она гораздо больше похожа на лошадь, чем на человеческое существо. Но надо признать, что она была бы симпатичной лошадкой, только очень уж неухоженной.
Меган заговорила как обычно — словно задыхаясь от спешки.
— Я была на ферме — вы знаете, у Лашеров, — чтобы спросить, нет ли у них утиных яиц. А у них куча милых малюсеньких поросят! Прелесть! Вы любите поросят? Я — очень. Мне даже их запах нравится.
— Если свиней хорошо содержать, они не должны бы пахнуть, — предположил я.
— Не должны? Да они же под себя ходят! А вы в город? Я увидела, что вы один, вот и решила остановиться и пойти с вами, только я остановилась слишком уж резко.
— Вы порвали чулки, — сказал я.
Меган печально посмотрела на свою правую ногу.
— Да, действительно. Но там уже есть две дырки, так что это не имеет особого значения, правда?
— Вы что же, Меган, никогда не чините чулки?
— Изредка. Когда мамуля заставляет. Но она не слишком-то ко мне цепляется — так что с этим все в порядке, да?
— Вы, похоже, не понимаете, что вы уже взрослая, — сказал я.
— Вы хотите сказать, что мне бы следовало быть похожей на вашу сестру? Расфуфыренной?
Меня слегка обидело подобное определение Джоанны.
— Она всегда выглядит чистой и аккуратной, и на нее приятно взглянуть, — сказал я.
— Она прехорошенькая, — сказала Меган. — И ничуть на вас не похожа, правда? А почему?
— Братья и сестры не всегда похожи.
— Да. Конечно, я не слишком похожа на Брайана и Колина. И Брайан с Колином друг на друга не очень похожи… — Она помолчала и добавила: — Это очень чудно, правда?
— Что именно?
Меган кратко бросила:
— Семьи.
Я произнес глубокомысленно:
— Полагаю, это так.
Хотел бы я знать, что было у нее на уме. Мы шли в молчании минуту или две, потом Меган спросила робко:
— Вы летаете, да?
— Да.
— И из-за этого пострадали?
— Да, я разбился.
Меган сообщила:
— Здесь никто не летает.
— Да, — сказал я, — наверное, это так. Вам нравится летать?
— Мне? — Меган казалась удивленной. — Бог мой, нет. Меня бы тошнило. Меня даже в поезде тошнит.
Она помолчала и затем спросила с той непосредственностью, которая обычно присуща детям:
