Мои дела в банке завершились успешно, и я отправился в контору «Гэлбрайт, Гэлбрайт и Симмингтон». Я не знаю, существовали ли когда-либо какие-то Гэлбрайты. Я их не видел. Меня проводили к ныне здравствующему владельцу Ричарду Симмингтону. В его кабинете ощущался запах пыли и ни с чем не сравнимый аромат давным-давно основанной юридической фирмы.
Огромное количество ящиков с документами, украшенных наклейками: «Леди Хоуп», «Сэр Эверард Карр», «Вильям Ятсби-Хоурз, эскв.», «Скончавшиеся» и т. д., создавало впечатление благопристойности клиентуры и признанного, устоявшегося дела.
Пока мистер Симмингтон рассматривал бумаги, которые я принес, я рассматривал его, и мне пришло в голову, что если миссис Симмингтон и бедствовала в первом браке, то второе замужество было игрой наверняка. Ричард Симмингтон был высшим проявлением спокойной респектабельности, тем типом человека, который не доставит своей жене никаких тревог. Длинная шея с кадыком, невыразительное, бледное, как у покойника, лицо и длинный тонкий нос… Милейший человек, без сомнения, но не из тех, кто заставляет сердца бешено колотиться.
Вскоре мистер Симмингтон заговорил. Он говорил четко и медленно, выказывая доброжелательность ко мне и хитроумную проницательность в делах. Мы ударили по рукам, и я поднялся, чтобы идти, заметив попутно:
– С холма я шел вместе с вашей приемной дочерью.
Какое-то мгновение мистер Симмингтон выглядел так, словно понятия не имел, кто такая его приемная дочь, потом улыбнулся.
– О да, конечно… Меган. Она… э-э… недавно вернулась из школы. Мы подумываем о том, чтобы пристроить ее к какому-нибудь делу… да, к делу. Но, конечно, она еще слишком молода. И немножко неразвита для своего возраста, говорят. Да, мне так говорили.
Я вышел. В соседней комнате находились очень старый человек, сидящий на табурете и медленно и тщательно пишущий что-то, маленький нахального вида мальчишка и женщина средних лет с завитыми волосами и в пенсне, которая с бешеной скоростью печатала на машинке.
Если это и была мисс Гинч, то я бы согласился с Оуэном Гриффитсом, что нежные отношения между ней и ее работодателем абсолютно невозможны.
Я зашел в пекарню и выложил монетку за булку с изюмом. Но, увидев эту булку, я выразил протест и недоверие, совершенно справедливые в данном случае, и тут же получил взамен другую, «совершенно свежую, только что из печки!». И, судя по тому, как она обожгла мою грудную клетку, когда я прижал ее к себе, это было правдой.
Я вышел из лавки и посмотрел направо и налево, надеясь увидеть Джоанну и автомобиль. Прогулка сильно утомила меня, и было неудобно идти на костылях, держа булку.
Но Джоанна еще не появилась.
Внезапно мои глаза обнаружили нечто радостное и невероятное. По тротуару ко мне приближалась, словно плыла, богиня. Тут действительно не подобрать было другого слова. Прекрасные черты лица, вьющиеся золотые волосы, стройная, изысканных очертаний фигура… И походка у нее была легкая, как у богини, и казалось – девушка подплывает все ближе и ближе. Великолепная, невероятная, сногсшибательная девушка!
Весьма взволновавшись, я попытался шагнуть. Но что действительно при этом сдвинулось с места, так это булка. Она выскользнула из моих пальцев. Я попытался пикировать за ней – и уронил костыль, с грохотом полетевший на тротуар, а я поскользнулся и чуть не упал.
Сильная рука богини поймала и поддержала меня. Заикаясь, я заговорил:
– Уж-жасно вам благодарен, я ж-жутко виноват…
Она подобрала булку и вручила ее мне вместе с костылем. Затем она очаровательно улыбнулась и сказала бодро:
– Не стоит благодарности. Ничего особенного, уверяю вас.
И магия полностью растаяла от звуков категоричного, уверенного голоса. Добрая, хорошо сложенная, приятно выглядящая девушка, только и всего.
Я ударился в размышления о том, что случилось бы, если бы боги наделили Елену Троянскую точно такой же категоричной манерой говорить. Как это странно, что девушка могла растревожить вашу душу до самой глубины, пока помалкивала, но в тот самый момент, когда она заговорила, чары исчезли, будто их и не было вовсе.
