– Воины они, конечно, никудышные, но зато исправно осведомляют нас обо всем, в полку происходящем, чем заслуживают милости вашего величества.
– Вы так считаете, господин капитан?
При этих словах даже левая половина лица царского собеседника слегка изменилась, а уж правая выразила совершенно откровенную панику. Потому как нынешний император, в отличие от своего деда, никогда ни на кого не кричал, со всеми был вежлив, а с доверенными людьми – подчеркнуто дружелюбен. И величал он всех на «ты», за исключением тех случаев, когда они в чем-то не оправдывали его доверия. А вот тогда обращение менялось. И, например, чем-то проштрафившийся поручик Семеновского полка после подобной беседы просто исчез. Вообще, как будто никогда и не было такого человека.
– Да, ваше величество, – собрал остатки мужества Павшин. Он уже успел неплохо узнать царя и понимал, что отстаивать свое мнение сейчас небезопасно, но куда опаснее будет от него сразу отказаться.
– Ладно, тогда взвесим их деяния по пунктам. Итак, эти трое, небось еще и спьяну, затеяли драку. Явный минус. Не смогли справиться с одним студентом, что еще хуже. Зато благодаря их дурости я узнал о существовании человека, которому, похоже, самое место в моей охране, что явно заслуживает награды. В общем, Тихон Петрович, решай сам.
При этих словах у капитана отлегло от сердца.
– Вот тебе чек на пятьдесят рублей, получишь в кассе, – продолжил молодой царь. – А уж как ты будешь разбираться со своими людьми – твое дело.
«Теперь только бы тот студент подошел государю, – с облегчением подумал Павшин, – и вся эта история тогда даже послужит к моей пользе. Вот только деньги, пожалуй, все-таки придется передать на лечение пострадавшему. Хотя ему, недоумку пьяному, и восьми рублей хватит. Или даже семи».
Однако через полтора часа императору сообщили фамилию отличившегося студента, и весь план аудиенции пришлось срочно менять. Надо же, Михаил Васильевич прорезался! Вообще-то Новицкий собирался привлечь его несколько позже, когда он хоть немного подучится, но, раз такое дело, придется искать место Ломоносову прямо сейчас. И, ясен пень, не в охране.
Михайло зашел в небольшую комнату, по центру которой располагался стол с двумя стульями, а император стоял рядом. И вовсе он не выглядел мальчишкой – если не знать, что ему всего пятнадцать лет, то с виду можно смело дать года на четыре больше. А в глаза посмотрев, еще столько же добавить, если не вдвое.
Ломоносов в некотором смущении отвел взгляд и наткнулся им на свое отражение в одном из многих зеркал, висевших по стенам кабинета. Господи помилуй, ну и рыло! В бронзовой пластинке оно и вполовину таким похабным не гляделось. А уж одеяние…
– Проходи, садись, встреча у нас сейчас неофициальная, так что ни кланяться, ни тем более на колени становиться не нужно, – приветливо сказал царь и сам первый сел на дальний от двери стул. – Как же это ты так, а? Я ведь как раз начал присматриваться к вашей академии, есть ли там способные ученики. И вдруг чуть ли не самый лучший из них такое учиняет! Будь любезен объясниться, Михаил Васильевич.
– За товарища я заступился, ваше величество! Хромову же Пашке Господь сил совсем не дал и характером обидел, он за себя постоять никак не может. Зато в латинском и греческом языках наипервейший.
– Вполне достойный мотив, – кивнул царь. – Вот только отчего ты дело свое прекратил на половине? Первому-то выдал от души, мне уже описали. Зато второй, который тебе морду слегка попортил, на своих ногах ушел, а третий и вообще убежал.
– Так ведь угрозы от них более не было, – в полной растерянности пробормотал Ломоносов. – А что донесут, я только потом сообразил.
– Вот-вот, а про это нужно было думать сразу, имей в виду на будущее. Будем считать, что с дракой мы разобрались, и переходим ко второму пункту повестки дня. В академию свободно принимают лишь детей дворянских, а всех прочих только по распоряжению из моей канцелярии. Что, трудно было зайти сюда да спросить, кому оное дается? Вместо этого ты взял да и назвался дворянским сыном.
– Не знал я о том, государь, – опустил глаза Ломоносов, считая, что уж теперь-то ему точно конец.
