Степан медленно ушел в сиденье, сложился, вытянул руки вперед и, ощупывая в темноте дорогу, пополз по днищу «фиатика» к левому переднему колесу. Корпус мотора был еще горяч, Степан обжег о него руку, вздрогнул, прижался к внутренней стороне крыла и, ощущая боком пышущий жар, стал сползать по пружинам подвески на колесо, а с него на бетонный пол, растекаясь по нему невидимым овальным пятном. Проползая по теплой шине, он увидел, что в нее глубоко вонзился осколок стекла, перерубив десяток нитей корда. С минуты на минуту эта история должна была кончиться дурно. Ну что ж, значит, тем его пяти процентам, которые остались с Йергом, будет чем заняться кроме дремы, отрицательного покачивания головой в ответ на деликатные предложения, созерцания фильмов и похрустывания гренками. Ишь, сидит, застыл, уставился! Не хуже соседней парочки…
Человечек принялся подавать пример. Ему не хватает слов, он решает обратиться к тому телекомментатору. Вот кто мудрец! Жена поддерживает его. Ей просто хочется познакомиться с этим модным человеком. Наконец-то настоящий мужчина! А взаправдашняя соседка человечка, тридцатилетняя продавщица не слишком возвышенного образа мыслей, в ответ на его нудные проповеди надевает ему на голову половинку сгнившей дыни, которую несла в мусоропровод…
Инструкция строго-настрого приказывала передвигаться, сохраняя полный круговой обзор. И Степан не пошел напрямик под землей, а направился вдоль стены к выездному пандусу, нырнул под въезжающую машину, ощутив спиной горячий удар ее колес, и вдоль поребрика заскользил к подъезду здания. Тщательно избегая касаться ног входящих и выходящих людей, он просочился к шахте лифта, по ее стене взлетел на двадцать седьмой этаж и поплыл вдоль стены коридора, отыскивая пятьдесят вторую квартиру. Вот что значит привычка! Ведь ничего не стоило махнуть сюда прямо по наружной стене. И не надо было бы жаться в сторонку, боясь ошеломить встречных случайным прикосновением или, не дай бог, внедрением в стопу…
Рекордсмен по тяжелой атлетике бесцеремонно выставил назойливого человечка, набивавшегося в друзья и совершенно ему не известного. Телекомментатору, напротив, очень польстило появление героя. Конечно, после того, как он припомнил, с кем имеет честь. Он ужасно пыжился, чтобы казаться таким, каким его почел герой. До добра это не довело. Жена человечка сбежала к телекомментатору. И только тут выяснилось, по крайней мере для нее, что телекомментатор, в сущности, такой же человечек, как и ее незадачливый супруг…
Степан осторожно втягивался на стены пятьдесят второй квартиры. Окна в квартире были пригашены, и дневной свет еле брезжил в комнате и на кухне. В коридорчике было темно, лишь из дверей ванной пробивался лучик света. Было тихо. В комнате на широком диване, сжавшись калачиком под узорчатым халатом и по-детски подложив ладонь под щеку, спала девушка. Из-под халатика розовым цветком торчала ее пятка.
А где же он, тот, ради кого кандидат-лейтенант совершил столь основательное путешествие через времена, тела и страны?
Воздух в комнате был довольно свеж, об этом позаботился кондиционер. Но стены и мебель источали глубоко засевший в них запах табака. Противный запах. К чему, к чему, а к этому запаху Степан так и не приручился. На низком столике среди пятен томатного соуса громоздились пустые бутылки, неубранные полуразмокшие тарелки и рюмки, скорлупа синтетического омара, набитая окурками, банановые и апельсиновые шкурки. В кухне тоже царил полный разгром. Дверца холодильника была приоткрыта, он работал, работал, но заморозить ничего уже не мог. Кто-то сунул в него коробку с мороженым, мороженое растаяло, вытекло и разлилось по полу липкой сероватой лужицей.
В ванной комнате, прямо в ванне, на пухлом розовом матрасике, совершенно обнаженный, мирно спал его подопечный, прикрывшись локтем от оголтелого желтого света. Видно, стало парню худо после всенощного возлияния, он с трудом дотащился стада да так и рухнул на первое же мало-мальски подходящее место.
Стены ванной были выложены плитками с изображениями пикантных сцен из античной литературы. Степан медленно проплыл по ним, перешел на потолок и еще раз внимательно осмотрел спящего. Он был молод, лет на пять моложе Степана, рослый, сильный. Спина и плечи веснушчатые, светлые рыжеватые волосы, характерный шрам на правом ухе. Лица, спрятанного под локтем, Степан не видел, но спящего узнал безо всякого, труда. Слава богу, зазубрил. И его облик, и его биографию. И до сего момента, и после него еще в течение двадцати двух лет, когда этот юноша, буйно предающийся сейчас радостям после форменного побега из родительского дома, приличий ради замаскированного родственниками под выезд на учебу, станет заместителем министра иностранных дел и погибнет в аэропорту Палам, при авиационной катастрофе во время поездки в Джакарту.
